Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945

В мае пара перехватчиков-охотников Зуйков и Коптилкин дважды неудачно пыталась перехватить высотный разведчик Ю-88. Когда он появился в очередной раз, на его перехват вылетел Виктор Киселев, но не с Георгием Урвачевым, назначенным ему командиром полка ведомым, а в паре с молодым летчиком. В районе Ржева они атаковали «Юнкерса» и в ходе боя пошли вниз, пробивая облака. Выйдя из них, ведомый летчик не обнаружил самолет ведущего и вернулся на аэродром один. Зная летное мастерство и боевой опыт Киселева, никто не верил, что он мог быть сбит противником или потерпеть катастрофу из-за ошибки пилотирования. Предполагали вынужденную посадку из-за технической неисправности.

16 июня появился приказ командира полка: «6 июня капитан Киселев В. А. вылетел на боевое задание на самолете Ла-5 с аэродрома Ржев и на аэродром не вернулся. Розыски в течение 10 дней результатов не дали. Приказываю: самолет Ла-5 № <…> с мотором № <…> списать, как боевую потерю и из боевого состава полка исключить».

Самолет списали, но Виктора еще долго искали и летали к Василию Сталину, к тому времени командиру дивизии. Все знали, что он собирал под своим началом сильных летчиков и нередко, если такой летчик вынужденно садился на один из аэродромов дивизии, оставлял его у себя. Кроме того, было известно, что Василий Сталин встречался и вел какие-то переговоры с Виктором Киселевым. Однако, узнав, что он пропал, полковник Сталин тоже не мог поверить, что это могло случиться с таким классным летчиком, и твердо заявил, что на его аэродромы Киселев не садился. Следы Виктора так и не были найдены.

О том, что самые тщательные поиски пропавших во время войны летчиков зачастую были тщетными, свидетельствует упоминавшийся в этих записках известный летчик-испытатель А. А. Щербаков. Он пишет, что, после того как в воздушных боях были сбиты Владимир Микоян и Леонид Хрущев, «верховная власть потребовала подтвердить гибель обоих. Для этого были использованы неординарные силы и средства. Однако ни останков самолетов, ни тел летчиков обнаружить не удалось. <…> Практически невозможно было обнаружить самолет, упавший в лесном массиве». Урвачев считал, что в случае с Виктором Киселевым положение усугубляли обширные болота Калининской области.

История капитана Киселева имела неожиданное продолжение. Через два месяца после того, как он не вернулся из боевого вылета, ему было присвоено очередное воинское звание – майор. Однако еще два месяца спустя военно-бюрократическая машина отработала назад, и в официальный список потерь фронта был внесен капитан В. А. Киселев. Под этим званием в апреле 1947 г. приказом Главного управления кадров Вооруженных сил СССР он был исключен из списков офицерского состава, как «пропавший без вести в боях против немецко-фашистских войск».

Вскоре в полку вновь тяжелые, хотя и не боевые потери. 2 сентября на большой высоте столкнулись в учебном воздушном бою два самолета Ла-5 и пилот одного из них командир полка подполковник Н. А. Александров погиб. Пилот второго самолета командир звена лейтенант Александр Тихонов спасся на парашюте.

Начальник штаба майор Фирсов, вступив во временное командование полком, послал старшего техника-лейтенанта Кухтиева в Москву за цветами, а старшего сержанта Максимова в Ленинградскую область на станцию Любытин за родственниками Александрова. Вернувшегося на следующий день Кухтиева он отправил в г. Боровичи Новгородской области за родителями погибшего командира полка.

Могила Николая Александровича Александрова находится на образованном в 1958 г. рядом с Клином и недалеко от бывшего аэродрома в поселке Майданово (ныне микрорайон Клина) воинском кладбище, где захоронены также летчики полка Сергей Гозин, Анатолий Шагалов и Сергей Бровкин.

Старший лейтенант Бровкин погиб 9 октября в ночном учебно-тренировочном вылете на Ла-5, потеряв пространственную ориентировку в облаках. Видимо, Сергею с трудом давалась летная работа. За год до гибели он на спарке Як-7 ошибся при расчете захода на посадку и его командир Константин Букварев вынужден был взять управление самолетом на себя. По мнению командира полка, полет не закончился летным происшествием только «благодаря внимательности Букварева и требовательности как инструктора к выполнению полета подчиненным летчиком»; ему была объявлена благодарность «за грамотный расчет и посадку на неисправной матчасти».

А за полгода до катастрофы Сергей Бровкин, вылетая ночью на Ла-5 по тревоге, при разбеге уклонился от направления взлета, попал с бетонки на грунт и оторвал самолет от земли, не набрав скорости. С высоты 2 м самолет ударился о землю, сломал шасси и прополз на «животе» еще 100 м: «Экипаж – незначительные ушибы всего тела. Самолет разбит. Требует списания».

Командир полка указал, что причина гибели Бровкина – это большой перерыв у него в ночных полетах и невыполнение командиром 661-го бао указания об организации ночного старта – установки светового ориентира для контроля направления взлета. Но командующий 1-й воздушной армией ПВО, руководствуясь незыблемым в военном деле правилом, что за все происходящее в полку отвечает командир, сделал вывод: «Виноват командир 34-го иап <…>, допустивший к вылету на боевом дежурстве неподготовленного к ночным полетам летчика и не организовавший старт, согласно указаниям Армии».

Оригинальные причина и виновник были указаны в другом летном происшествии, когда младшие лейтенанты Тихонов и Лещенко попытались вылететь с аэродрома Клин на перехват противника. В это время рулежная дорожка и стоянка дежурной эскадрильи были заставлены штурмовиками Ил-2. Летчики «обрулили» их по грунту и попытались «вырулить» на бетонную взлетно-посадочную полосу. Но на нее в это время садился У-2. Чтобы не столкнуться с ветераном, Лещенко вновь съехал на грунт, попал хвостовым колесом в рытвину, и фюзеляж его самолета переломился. «Самолет подлежит списанию. Причина: Загруженность аэродрома. Виновники: Неисправность аэродрома».

Однако в боевой работе несомненное затишье, а у Георгия Урвачева 7 августа в Москве родился сын, будущий автор настоящих записок. Накануне командир полка приказал: «Назначаю ответственным дежурным на КП полка с 21.00 7.8 с/г до 9.00 8.8 с/г помощника командира полка по воздушно-стрелковой службе капитана Урвачева Георгия Николаевича». Поскольку капитану не терпелось увидеть жену и сына, он, едва сменившись с дежурства, полетел в командировку на аэродром в Раменском, откуда до Москвы было рукой подать.

Урвачев как летчик-истребитель был предприимчив и настойчив в достижении цели – побыть с женой и сыном. Поэтому через несколько дней у него новая и странная для его должности командировка вместе со старшим техником-лейтенантом Кухтиевым в Пензу для получения некоей «мат. части». Нет сомнения, Кухтиев получил что надо в Пензе, но где был в это время Урвачев, теперь не знает никто. Может, в Москве? После трех недель командировки в Пензу он получил краткосрочный отпуск на трое суток, которые провел в Москве, а затем на неделю вернулся в Клин и опять отправился на четыре дня в столицу на какие-то сборы.