Михаэль Деген - Не все были убийцами (История одного Берлинского детства)

Звук был такой, как будто кто-то стучал в железную дверь. Потом что-то затрещало. Шум шел со стороны сада, и свет, проникавший в подвальное окошко, становился все ярче. Внезапно раздался мощный удар. Пол подвала повело в сторону. На меня посыпались пакеты с мукой и сахаром. Лампочка в подвале погасла. Однако благодаря багровым отблескам в подвальном окне я смог как-то ориентироваться.

«Мама!» — закричал я.

В ответ — ни звука. Хорошо, что подвал не был таким уж большим. Ползая по полу, я шарил вокруг руками, пытаясь отыскать мать, и не переставая звал ее. Наконец я услышал тихий стон.

Ее отбросило к окну. Она слабо шевелилась, постанывая.

«Что с тобой? Ты ранена?»

«Думаю, что нет. Не шуми, тише. Вдруг снаружи люди!»

«Ты ударилась? Где у тебя болит?»

«Меня что-то ударило по голове».

Я ощупью подполз к ней и сел у стены. Положив голову матери к себе на колени, я осторожно ощупал ее лицо.

«Нет, не здесь», — сказала она. — «Мне что-то свалилось прямо на голову. Наверное, одна из бутылок с вином с полки упала».

Я провел рукой по ее голове. Волосы были чуть жестковатые, как солома.

Мать тихо вскрикнула.

«Ну и здоровая же шишка у тебя на затылке!. Нужно проверить — нет ли крови».

«Пощупай еще разок, а потом постарайся на свету рассмотреть свои пальцы».

В подвале становилось все жарче. Я еще раз ощупал затылок матери. Она снова вскрикнула. Осторожно усадив ее у стены, я встал и посмотрел на свои пальцы. Крови на них не было.

«Ну, значит, ничего страшного».

Она попыталась подняться и чуть не упала.

«Наверное, у тебя сотрясение мозга. Или перелом черепа. А может, еще что-нибудь приятное в этом роде».

«Прекрати эти дурацкие шутки!» — рассердилась мать. Я с облегчением вздохнул: сердится — значит, все в порядке.

«Открыл бы ты дверь! Здесь невыносимо жарко».

Я попытался нажать на ручки железной двери подвала. Они были страшно горячие.

«Не могу», — сказал я. — «Дверь заклинило!»

Мать со стоном поднялась и стала рядом со мной. Дотронувшись до двери, она тут же отдернула руки.

«Господи, она же горячая, как печная конфорка! Почему дверь такая горячая?»

«Думаю, наш дом горит. И сад тоже. Другой причины быть не может».

Мы подошли к окну. «Давай», — сказала мать. — «Я приподниму тебя, а ты попытайся расшатать оконную решетку. Вдруг она откроется!»

Мать снова была решительной и собранной. Что за женщина! Она приподняла меня, и я стал осматривать решетку в поисках какого-нибудь шарнира или задвижки. Ничего! Тогда я изо всех сил, обжигая руки, попытался потянуть решетку вниз.

Мать больше не могла держать меня и опустила на пол. Я поискал скамейку, и мы сели.

«Так бы и я могла», — услышал я голос матери. — «И поднимала я тебя зря. Бесполезно».

Жара становилась все невыносимее.

«Если мы еще какое-то время будем оставаться здесь, мы задохнемся».

«Задохнемся?» Мать нервно захихикала. «Я бы этого не сказала. Мы просто зажаримся — так будет вернее».

«Ну, хватит. Кончай шутить! Нам нужно отсюда выйти».

«Да, ты прав. Конечно же, нам нужно отсюда выйти! У нас с тобой два выхода — либо через дверь, либо через окно. Какой из двух мы выберем?»

Она захихикала еще громче.

«У господина Редлиха золотые руки. И дверь, и оконная решетка — наверняка его работа. Сделано на совесть. Мейд ин Джермани».

Хихиканье перешло в истерический смех.

«Гитлер нас везде достанет. Мы не хотим в газовую камеру — теперь мы по его милости можем подохнуть здесь».

Смех перешел в беспомощное всхлипывание.

Я вспомнил о пощечине, которую дал матери, когда незадолго до нашего бегства она потеряла самообладание. На этот раз я просто обнял ее.

«Нам нужно попытаться открыть дверь. Может, мы неправильно поворачивали дверные ручки. Наверное, их нужно поворачивать не вниз, а вверх».

Она не ответила.

«Когда-то ведь огонь погаснет. Не может же гореть вечно!»

Я чувствовал себя совершенно обессиленным. Однажды я слышал, что в подобных случаях дышать нужно неглубоко, чтобы поменьше вдыхать раскаленный воздух. Поэтому я старался не делать глубоких вдохов.

«Огонь сильнее воздуха. И поэтому воздух быстро накаляется».

Я не помнил, кто рассказывал мне это.

Стоявшие на полках бутылки с вином взрывались, как маленькие осколочные бомбы. Руками мы инстинктивно пытались закрывать головы от бутылочных осколков. Однако несколько осколков в меня все-таки попало, да и в мать наверняка тоже.

Но постепенно до моего сознания дошло, что снаружи кто-то барабанит по двери подвала. Я осторожно поднял голову и увидел за оконной решеткой чью-то тень. «Фрау Гемберг!» — услышал я голос Рольфа. Думаю, он кричал уже давно.

Потом в подвал через окно полилась вода.

Я слышал, как снаружи кто-то непрерывно бегал. Шаги то удалялись, то приближались, и тогда в подвальное окно потоками лилась вода. Потом что-то застучало возле дверей, и чей-то незнакомый голос сказал:

«Нужно охладить дверь».

Вслед за этим послышался громкий голос Редлиха:

«Мне нужна стамеска! Принеси мне стамеску из гаража!»

«Значит, гараж остался цел», — сказал я себе. — «Тогда не так уж все плохо».

«Фрау Гемберг!» Теперь кричал старый Редлих. Через оконную решетку я отчетливо видел его фигуру. «Вы не ранены? И сын ваш тоже? Вы можете подняться наверх?»

«Мы оба в полном порядке», — ответила мать. «Слышишь, тебя ведь тоже спрашивают», — обернулась она ко мне.

Я промолчал.

Наверху старый Редлих яростно долбил стамеской решетку подвального окна. Через короткое время он сдвинул решетку с места и с грохотом отбросил ее в сторону.

«Спасибо!» — крикнул Редлих кому-то за его спиной. — «Теперь мы сами справимся. А вы можете позаботиться о других домах».

«Макс!» — крикнул Рольф. — «Я сейчас просуну вам через окно табуретку и старый ящик. Если табуретки будет недоставать, поставь на нее этот ящик».

Я поставил ящик ребром на табуретку и придерживал его, пока мать вылезала наверх. Когда она исчезла наверху, встал на табуретку я. Редлих протянул через подвальное окно свои громадные ручищи и вытащил меня наверх.

Он отвел нас с матерью в гараж и бегом вернулся к развалинам дома.

«Мне нужно спуститься в подвал — вдруг там можно еще что-то спасти!» — крикнул он Рольфу.

Тот побежал следом.

«У тебя не получится — ты не сможешь пролезть через окно. Давай лучше я полезу!»

Спустившись в подвал, Рольф крикнул мне оттуда, чтобы я принес ему фонарь.

«Он лежит в гараже, на полке у задней стены!»