Валерий Перевозчиков - Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого

— Если кто-нибудь и разведет меня с Мариной, то это будет Фарида.

Потом мы предложили Эдику просто отгородить ту часть территории, на которой стояла дача Высоцкого. Разумеется, за плату.

— Нет, нельзя. Это кооператив.

— Эго не твоя забота. Мы сами найдем каналы…

— Нет и нет.

Тогда мы предложили:

— Эдик, ну тогда пусть на даче поживет кто-нибудь из Володиных друзей. А мы будем приезжать только в памятные дни.

(С родителями у нас уже начались разлады.) Вроде бы договорились. Там поселился Артур Макаров. Мы все приезжаем туда на 25 января. Вроде бы все нормально. Но через какое-то время я узнаю, что Артур срочно съезжает. Оказывается, произошел большой скандал.

Потом Володарский устроил так, что правление кооператива приняло решение о немедленном сносе дачи «как незаконно построенной». Эдик снова требует разобрать дачу. Сделали оценку: дачу оценили всего в тринадцать тысяч. Мы предлагаем:

— Ну купи хоть за тринадцать тысяч. Пусть деньги останутся родителям и детям…

— Нет у меня денег. И вообще, я не хочу ее покупать. Делайте, что хотите.

В общем, покупателя на дачу нет, и никто не хочет вмешиваться в это дело. И вот мы узнаем, что Володарский дачу разобрал и требует вывезти строительный материал. Конечно, никто за этим материалом не поехал. И после этого мы там уже не бывали. Вот так закончилась история с дачей…

… У вас есть еще пленка? Тогда то, что вспоминается из разных времен…

Помню, как на одном из юбилейных спектаклей («Антимиры» шли, кажется, в пятисотый раз)… Так вот, я сидел в зале (мы с Володей были еще мало знакомы). Вознесенский читал свои стихи. И вдруг в зале раздались крики:

— Пусть Высоцкий выступит!

Вознесенский насторожился, замолчал. Высоцкий вы шел на сцену:

— По-моему, происходит какое-то недоразумение. В афишах сказано, что это пятисотый спектакль «Антимиров» ВОЗНЕСЕНСКОГО, а не концерт ВЫСОЦКОГО.

Гром аплодисментов. Вознесенский продолжает читать.

…Зовут «большие люди»?.. Знаю один такой конкретный случай… У Володи был хороший знакомый, которому он очень доверял — заместитель министра внешней торговли. В свою очередь, этот человек помогал Володе, иногда даже выручал его. У них были человеческие, теплые отношения.

Однажды раздается телефонный звонок, звонит этот самый замминистра:

— Володя, поедем на дачу. Посидим, поговорим.

— С удовольствием. Пришлите машину. Я приеду со своим приятелем.

Машина пришла, мы поехали. Володя взял гитару. Приехали-там горят костры, жарятся шашлыки. Большая компания, женщины. Володя поздоровался со всеми, расцеловался с хозяином. Идет нормальная беседа. Минут через пятнадцать хозяин, обняв одну из дам, говорит:

— Ну-ка, Володя, спой нам.

Я увидел, как Высоцкий побледнел. И сразу же сказал, что ему немедленно нужно домой.

— Володя, да ты что?! Как это — домой?!

Володя напрягся и металлическим голосом повторил:

— Мне немедленно нужно домой.

Мы уехали. У Володи было очень плохое настроение, но ни слова по этому поводу он не сказал. Дома стали пить чай, я ни о чем не спрашивал.

Утром раздается телефонный звонок. Я поднимаю трубку. (В последнее время Высоцкий редко сам брал трубку — донимали.)

— Валерий? Володя там есть?

Звонил этот заместитель министра. Володя взял трубку. Не знаю, что тот ему говорил. Положив трубку, Володя сказал:

— Валера, сходи в «Березку», купи чего-нибудь. Будут гости.

Я накупил всякого печенья, хорошего чая… Вечером приезжает замминистра и с ним еще один «большой человек». И говорит:

— Володя, ты извини за вчерашнее. Я был не прав.

Володя:

— Да нет, ничего. Сняли этот вопрос. Давай забудем.

А второй «большой человек» оказался сыном Брежнева.

Володю очень радовали поездки Любимова за границу. Мысль о невозвращении Любимова никогда и ни у кого даже не возникала. Высоцкий очень поддерживал все работы Петровича там, считая, что шеф все делает правильно и что художник должен выкладываться.

А что касается его публикации в «Метрополе», он мне ничего не сказал. Только накануне произнес:

— Завтра что-то будет…

Все они так договорились, что никто никому ничего не говорит. И я не уверен, что кто-нибудь вообще знал об этом. Володя сказал, когда уже появилось сообщение. И из всей этой компании только Высоцкому они ничего не могли сделать. Володя — артист, и с него, как с гуся вода…

Моя поездка в Америку… Это было уже в 1981 году. Там я встречался с Павлом Леонидовым, он — действительно дальний родственник Высоцкого, кажется, сын двоюродной сестры Семена Владимировича. К его книге «Высоцкий и другие» я отношусь резко отрицательно. И безо всякого доверия. А тогда он все время пытался привлечь меня к работе над этой книгой. Конечно, я отказался.

Я также встречался с Пашей Паллеем. В какой-то газете я прочел его воспоминания о Высоцком — полный бред. (Хотя сам по себе Паша — человек неплохой.) Например, он пишет, что Высоцкий умер на Таганской площади после спектакля «Жизнь Галилея». А этот спектакль сошел со сцены за несколько лет до смерти Высоцкого. Якобы Володе стало плохо после спектакля, подъехала «скорая». Но когда врачи увидели, что это Высоцкий, — уехали обратно. (?!) Они чего-то испугались. (?!) И тогда один из товарищей на своей машине повез его в реанимацию, но было поздно…

Я спросил Паллея:

— Паша, ну зачем ты все это придумал?

— А так интереснее.

От Паллея я узнал, что некий Берест собирается выпустить двухтомное собрание сочинений Высоцкого. Паша даже повел меня к нему. Берест оказался весьма неприятным типом, он — эмигрант «второй волны». Этот Берест нанял помощников — «негров», которые «сняли» тексты Высоцкого с магнитофонных записей. Эти ребята думали, что делают благородное дело. Первую книгу сделали быстро, но со множеством ошибок. И поскольку в Союзе о Высоцком тогда было гробовое молчание, то они дали еще свои комментарии — очень тенденциозные и делающие мало чести самому Высоцкому.

Но эта первая книга — с массой ошибок — разошлась очень быстро. Когда я встретился с Берестом, то сказал ему:

— Как Вы могли выпустить такую книгу: ошибка на ошибке?

Он ответил:

— Дело же не в этом. Важно, чтобы хоть какая-то книга вышла.

Он предложил мне участвовать в подготовке второго тома. Я ответил:

— Я же не редактор и к литературе никакого отношения не имею. А почему Вы не обратились к Михаилу Шемякину, у которого есть переснятый архив Высоцкого? Если уж делать книгу, то делать как следует.

Позже я поехал к Шемякину (ему Марина отдала микропленки Володиного архива). Я спросил у него, почему он отдает на откуп недобросовестным людям издание Высоцкого, имея на руках такие ценные материалы. Он ответил, что сейчас у него просто нет времени этим заниматься. Кроме того, это требует больших денег: переснять е микропленок, отпечатать… Я предложил ему свою помощь: надо же издать хоть какие-то материалы в противовес изданию Береста… (Позже возникла мысль сделать фильм о Высоцком — вот эту идею Шемякин поддержал.)