Смертельный спуск. Трагедия на одной из самых сложных вершин мира – К2 - Аманда Падоан
Но Марко отдалился от шерпа Пембы Гьялдже, спасшего ему жизнь. В своих мемуарах Марко описывает Пембу как носильщика, не как равного, и даже неправильно пишет его имя – «Пемба Гирджи». Критика усилилась, когда в четырехчасовом интервью Пемба пожаловался партнеру Шахина Бейга по восхождению, известному итальянскому альпинисту Симоне Моро. Моро, в свою очередь, проанализировал ошибки Марко для газеты Corriere della Sera.
«Интервью Пембы с Симоне заставило мою маму плакать» – вспоминал Марко. Он считал себя «преследуемым, как Бонатти», пока не полетел в Катманду, чтобы навестить мать Джумика Бхоте. Гаму Бхотени встретилась с ним у пруда с лягушками в отеле Mala. С ней был Джен-Джен, внук. Марко был тронут. «Держать на руках ребенка Джумика было для меня честью, – сказал он. – Я сказал Джен-Джену, что был недостаточно сильным, чтобы вернуть его папу домой».
Гаму попросила Марко показать обрубки ступней, и он расшнуровал кроссовки. Она быстро взглянула на ноги, затем подождала, пока он наденет носки.
– Вам повезло, сэр, – сказала она. – Вы можете скрыть ваше горе в ботинках.
Марко кивнул и пожал ей руку:
– К2 была благосклонной ко мне, – сказал он.
На другом конце города Пемба Гьялдже, должно быть, чувствовал то же самое, что и Марко. Он спас двух человек и стал знаменитым. Гости его дома в Катманду могли присесть на диван в гостиной и посмотреть на портрет хозяина – постер размером полтора метра на метр с лицом Пембы Гьялдже на обложке National Geographic Adventure. Журнал окрестил его Спасителем.
* * *
Помогая Пасангу спуститься по Бутылочному горлышку, Чхиринг совершил один из самых героических поступков в истории восхождений на К2. В свою очередь Пасанг, оставив ледоруб, к которому были прикреплены веревочные перила, на склоне, предотвратил сход с маршрута и гибель многих альпинистов. Оба этих человека сыграли жизненно важную роль в восхождении и сохранении жизни других людей, но мало кто об этом знал.
«Ведущие СМИ уделили основное внимание спасательным операциям 1-го и 3 августа», – заметил Пемба, – когда спасали европейцев. Но со временем журналисты добрались и до Бхоте в Катманду. В январе 2009 года агент Пембы Гьялдже Пэт Фалви прибыл в отель «Марсьянди» со съемочной группой. Пэт продюсировал документальный фильм о трагедии, и Пемба согласился проводить интервью на непальском языке. Пэт встретился с бхотия, представившись «мусорщиком, ставшим миллионером».
«Я должен снять этот фильм в память о Джере», – сказал Пэт Пасангу Ламе. Четырьмя годами ранее Джер сумел спустить умирающего Пэта с Эвереста. Теперь Пэт хотел воздать Джеру должное за героизм на К2.
Пэт предложил бхотия полететь в Швейцарию, чтобы воссоздать на Эйгере для фильма события на К2. Пасангу понравилась идея, и он согласился поделиться снимками, но Пемба Джеба, его двоюродный брат, придерживался другого мнения. Пемба не знал, что фотографию тела Джумика уже показали в слайд-фильме одного из альпинистов, но видел достаточно голливудских фильмов, чтобы опасаться, что вместо Джумика используют манекен, из которого будет вытекать красная краска и кукурузный сироп. «Да что ты знаешь о выживании?» – спрашивал Пемба Пасанга. Гаму, мать Джумика, от горя сильно обожгла свои предплечья и грудь. Его вдова, Дава Сангму, проводит ночи в спальном мешке Kolon Sport, который Джумик брал на К2. Их малыш, Джен-Джен, никогда не увидит отца.
Пемба Джеба забрал пленку, отснятую на К2. «Сохраню это видео для Джен-Джена», – сказал он.
Пасанг не пытался оправдываться. «Моя жизнь больше не имела смысла», – вспоминал он. Он выжил на К2, но не был уверен, что сможет выжить теперь. Жизнь казалась преступлением. Он чувствовал себя виноватым в том, что дышит, когда другие люди, как он считал, лучше его, уже никогда не сделают вдоха.
На съемках фильма Пасанг впервые после августа встретился с Чхирингом. Он поблагодарил его, но чувствовалось, что боль прорывается наружу. Казалось, дух Пасанга пожирает его тело. От него несло кислым пивом и потом, и он говорил нехотя, односложными фразами. Чхиринг, не зная, как быть, пригласил Пасанга на восхождение.
* * *
Парвин, вдова Карима, подала Назиру Сабиру чай и лепешки, пропитанные расплавленным козьим сыром. Пока они ждали мать Джехана в самом большом помещении деревни, Назир поблагодарил Парвин. «Я хотел приехать в Шимшал, чтобы выразить вам свое почтение», – сказал президент Альпинистского клуба. Зал постепенно заполнялся людьми, и вскоре осталось место только, чтобы стоять. Наконец Назир нарушил тишину. Он спросил, как поживают семьи носильщиков.
Некоторое время все молчали. Затем заговорил Шади, отец Карима. «Меня словно разрезали пополам, – сказал он. – Я прячу свое горе перед внуками, но они чувствуют его».
Четырехлетний сын Карима, Рамин Улла, запускал в воздух игрушечный самолет Pan Am, пока его дед говорил. «Он все еще верит, что отец вернется», – сказал Шади.
Школьный учитель Мухаммад Раза сообщил Назиру, что дети больше всего переживают, когда отцы отправляются в горы. Ученики становятся невнимательными на уроках и тихими на переменах. Они много времени проводят в одиночестве. Когда альпинистский сезон заканчивается, дети снова начинают смеяться и прислушиваются к реву джипов на дороге вдоль реки. Как только отцы возвращаются живыми и здоровыми, дети снова становятся самими собой.
С мальчиками и девочками, чьи отцы не вернулись, дело обстоит иначе. Десятилетний сын Джехана Асам взял на время кассетный плеер. Мальчик часами сидит в одиночестве, слушая запись, которую сделал. «Слава моему отцу, – повторяет пленка. – Слава смелому Джехану». Его бабушка, Назиб, сказала, что ребенок стал замкнутым.
Младший сын Джехана, восьмилетний Зехан, возмущался действиями западных экспедиций, нанимавших жителей Шимшала. Когда его бабушка обсуждала спад в туристической отрасли, мальчик выпалил: «Ненавижу иностранцев. Почему они приезжают, чтобы подниматься на горы и убивать наших родителей?»
Взрослые переживали за детей, но такие раны лечит только время. Карим и Джехан были первыми погибшими шимшальцами в современном альпинизме. Община сплотилась, чтобы помочь вдовам, но некоторым было трудно даже смотреть на гору, где Карим и Джехан учились альпинизму. Для Шахина Бейга воспоминания были настолько невыносимыми, что он оставил альпинизм, уехал из Шимшала и стал работать в сфере нефтеразведки в Северо-Западной пограничной провинции Пакистана.
Назир кивал, понимая, что он почти ничего не может сделать, лишь слушать. И хотя это могло показаться странным, вскоре и родные замолчали, им больше
