Николай Шмелев - С малых высот

Контрнаступление фашистских войск началось 5 марта одновременно на всех трех направлениях. В ночь на 6 марта они форсировали реку Драву и атаковали позиции болгар и югославов. Гитлеровцы рассчитывали, что здесь им не окажут серьезного сопротивления. Но они ошиблись. Солдаты братской Болгарии дрались храбро, стояли насмерть и не пропустили вражеские дивизии в тыл войск 3-го Украинского фронта. А мы, авиаторы, активно поддерживали их с воздуха.

Теперь наш полк летал на боевые задания под прикрытием истребителей 194-й авиадивизии полковника Дементьева. Там в основном были молодые летчики. Но недостаток боевого опыта они компенсировали своей смелостью, непоколебимой решимостью разгромить врага.

Чаще всего нас прикрывали в воздухе истребители из эскадрильи старшего лейтенанта Селиванова. Мне нравился этот высокий, светловолосый летчик спокойствием и выдержкой в бою. Он отличался также скромностью, не считал зазорным учиться не только у своих сверстников, но и у молодых.

Заместителем у Селиванова был никогда не унывающий Николай Благов. Он не терял бодрости даже в самые тяжелые минуты боя. Своим неиссякаемым юмором он как бы заряжал людей, поднимал у них боевой ДУХ.

И Селиванов, и Благов прибыли на фронт сравнительно недавно. Поэтому они стремились "наверстать упущенное". Молодые, энергичные, они мечтали, конечно, и о подвигах, и о наградах.

- Летчик без ордена, все равно что самолет без пушек. Летать может, а стрелять нечем, - шутил в своей обычной манере Благов.

...Каждый совместный вылет мы потом тщательно разбирали, вскрывали недостатки, обобщали опыт, делали выводы. Главное, к чему мы стремились, это выполнять боевые задачи без потерь. И некоторых успехов добились.

За всю Будапештскую операцию наша эскадрилья лишилась лишь трех летчиков. А хотелось, чтобы и таких потерь у нас не было.

Раннее утро. Летчики после митинга, на котором шла речь о контрнаступлении фашистов и наших задачах, собрались на аэродроме в полной готовности к вылету. Вернувшись с командного пункта, я попросил всех достать карты и поставил боевую задачу: уничтожить две батареи тяжелой артиллерии противника, которые бьют по нашим наземным войскам. Сразу определил порядок построения: слева от меня Орлов, справа - Пащенко, далее - Романцов, Сербиненко, Ивакин, Дорохов и Косачев. Действовать мы должны были вместе, восьмеркой штурмовиков первой эскадрильи.

В назначенный час шестнадцать "илов" поднялись в воздух. Вскоре к нам пристроились двенадцать "лавочкиных". Группу истребителей сопровождения возглавлял старший лейтенант Селиванов.

- Радуга-восемь! Орел-один к сопровождению готов! - доложил он по радио.

Впереди показалась широкая река, прикрытая кисеей утренней дымки. На противоположном ее берегу, слева, находились вражеские артиллерийские батареи.

- За мной, в атаку! - подал я команду.

Один за другим "илы" стали сваливаться в пике. Как хорошо знакомо это пьянящее ощущение крутого скольжения! Еще миг - и бомбы летят вниз. На огневых позициях вражеских батарей вздымаются фонтаны взрывов. Выйдя из пикирования, штурмовики замыкают круг. Истребители прикрытия барражируют над нами.

А вот и первые фашистские "гостинцы". Вокруг самолетов начинают рваться зенитные снаряды. Не обращая на них внимания, делаем второй заход на цель.

Почти двадцать минут мы штурмовали артиллерийские батареи противника. Над их позициями висели густые облака дыма и пыли. Вряд ли там уцелело хотя бы одно орудие.

- С запада идет большая группа вражеских самолетов, - спокойно оповестил Селиванов.

Вскоре мы увидели целый рой "юнкерсов". В сопровождении истребителей они шли к северному берегу Дравы.

- Атакуй "юнкерсов"! - кричу по радио Селиванову. Зная, что в это время он думает о нас, успокаиваю его: - Не бойся, мы сами продержимся.

Селиванов подал команду, и его истребители пошли в атаку. Вслед за ними на фашистских бомбардировщиков устремились и мы, штурмовики.

В небе вспыхнул жаркий воздушный бой. В нем с обеих сторон участвовало не менее шестидесяти самолетов. То здесь, то там начали падать сбитые машины.

Вражеские бомбардировщики стремились во что бы то ни стало пробиться к позициям болгарских войск и обрушить на них свой смертоносный груз. Селиванов понял, что каждая минута промедления может дорого обойтись тем, кто ждет их помощи в отражении воздушного налета противника. В голове у него уже созрело решение...

- Благов, прикрой! Атакую ведущего! - хриплым голосом приказал он своему заместителю.

Расстояние между ним и ведущим группы "юнкерсов" стремительно сокращалось. Вот он поймал его в сетку прицела и нажал на гашетку. Огневая трасса врезалась в стервятника. Но в этот момент другой вражеский самолет дал очередь по Селиванову. Один из снарядов попал в мотор истребителя.

Машина Селиванова загорелась, но он продолжал преследовать ведущего. До него уже оставалось не более двадцати метров. Уже отчетливо был виден воздушный стрелок бомбардировщика. А у нашего летчика, как назло, кончились боеприпасы. Что делать? Истребитель горел, и пламя уже подступало к кабине. Селиванов решил пойти на таран.

Громада бомбардировщика заслонила ему небо. Раздался треск. Сильный удар выбросил летчика из кабины.

Но Селиванов остался жив. Спустившись на парашюте в реку, рядом с нашим берегом, он вылез на сушу и стал с удовлетворением наблюдать, как догорает вражеский бомбардировщик.

А в воздухе обстановка сразу же изменилась в нашу пользу. Лишившись ведущего, фашисты растерялись. Строй "юнкерсов" рассыпался. Беспорядочно сбрасывая бомбы, они стали разворачиваться назад. В этот момент мы и обрушились на них.

Сделав одну атаку, стали готовиться ко второй. Тут ко мне бросился вражеский истребитель. Но Пащенко упредил его удар. Срезанный меткой очередью, "фоккер" вспыхнул и с завыванием пошел к земле.

Однако бой чреват неожиданностями. Не успели мы опомниться, как другой вражеский истребитель открыл огонь по машине Пащенко.

- Снаряды кончились! - доложил ему воздушный стрелок Илья Добрынин.

Пащенко оглянулся. Стрелок сидел скорчившись на полу кабины.

Вражеский истребитель дал еще очередь по штурмовику Пащенко.

- Командир! Разбит руль поворота и стабилизатор! - сообщил через некоторое время Добрынин. - Я ранен в руку и в ногу.

Машина Пащенко стала крениться вправо. Казалось, она вот-вот перевернется. По ее броне ударили еще два снаряда и повредили мотор. Положение стало критическим. Каждую секунду мог возникнуть пожар.

Напрягая все силы, летчик повел подбитый самолет на посадку. Он внимательно обшаривал взглядом землю, выбирая подходящую площадку. Внизу, на берегу Дравы, шел ожесточенный бой. А дальше виднелся лес, залитый водой. Выход был один: садиться на этот лес.