Пьер Декс - Клеопатра

Последующие события дадут всему свою оценку. Возможно, Прокулей верил в то, что говорил, возможно, в присутствии других римлян ему не оставалось ничего иного, как выполнять доверенные ему наказы. На всякий случай он без лишних церемоний удостоверился, не прячет ли она яд в складках одежды. Впрочем, Октавиан не замедлил дать царице первое доказательство своего великодушия, дозволив ей распоряжаться на похоронах Антония, хотя многие цари, властители и военачальники домогались этой чести; Клеопатра получила возможность сделать все по своему усмотрению.

Когда погребение совершилось, она решила умереть. Еще в момент смерти Антония она, как мы помним, в приступе отчаянья разодрала ногтями грудь, и теперь раны воспалились и объявилась сильная горячка. Посовещавшись со своим врачом Олимпом, Клеопатра решила под предлогом ограничений в пище, предписанных ей в связи с болезнью, уморить себя голодом.

Узница, она была теперь никто, она ничего из себя не представляла. Она заранее позаботилась, чтоб Цезариона отослали в Беренику — город, основанный ее пращуром на берегу Красного моря. Там он либо дождется, когда Октавиан вернет ему трон, либо, при неблагоприятных обстоятельствах, отправится морем в Индию в надежде на лучшие времена. Так он по крайней мере сохранит жизнь. Остальные дети пребывали во дворце под надзором воспитателей. Тут Клеопатра была бессильна. Возможно, Октавиан в ближайшее время повелит солдатам убить их, как он это уже сделал с Антиллом, старшим сыном Антония и Фульвии. Теперь ничто от нее не зависит. В прошлом она достигла таких высот, какие до сих пор женщине были недоступны. Одна из дочерей властителя вассального царства, она стала царицей, более того, царицей царей. Она бросила вызов Риму и восстановила Великий Египет предков, превратила Александрию в столицу мира. Ей не удалось оторвать Антония от Рима, и он потерпел неудачу. Ну а если бы Антоний победил, что тоже вполне могло случиться, разве можно было бы тогда исключить, что римляне не убили бы его, как они убили Юлия Цезаря? Он не мог быть в одно и то же время и повелителем Рима и супругом Клеопатры. Значит…

Рождение Цезариона направило ее жизнь в другое русло. Трудно предположить, кем в эти мгновения представлялся Клеопатре Цезарион: сыном Цезаря, сыном Антония, сыном кого-либо из ее любовников или же просто неведомым юношей. В голодном бреду у нее было время для размышлений. Судьба послала ей наследника Цезаря, официально призванного в этом качестве Антонием и ею, и теперь важно было предугадать, что намеревается сделать Октавиан с ее старшим сыном. И здесь тайна, окружающая рождение Цезариона, попадает в орбиту моральных принципов, провозглашенных Брехтом в «Кавказском меловом круге». Сейчас, на грани смерти, Клеопатра несомненно мать Цезариона, и Цезарион несомненно сын Цезаря, ибо так предначертано роком, ибо будущее Клеопатры — не будем иметь в виду смерть, которой она жаждет, — строится на мыслях об этом юноше и о том, что его ожидает.

Когда жизнь была уже на исходе, в гробнице появился посланец Октавиана, который заявил, что его повелитель не так наивен и отлично понимает, что Клеопатра намерена уморить себя голодом. Цезарион, кстати, вернулся в Александрию, доверившись своему воспитателю Родону, который убедил его, что Октавиан собирается отдать ему царский венец. Таким образом, все сводится к простой вещи: если Клеопатра покончит с собой, Октавиан предаст ее детей позорной смерти. «Угрозы эти, — пишет Плутарх, — словно осадные машины, сокрушили волю Клеопатры, и она подчинилась заботам и уходу тех, кто хотел сохранить ей жизнь»[65]. Вскоре исследовало посещение Октавиана. Достойный распространитель мифов времен Римской империи Кассий Дион изобразил в этом месте невероятную сцену обольщения, представив добродетельного Октавиана в конце концов в роли победителя. Мы видим Клеопатру в одном из самых роскошных залов ее дворца, на пышном ложе, предусмотрительно задрапированную в скромный хитон, который оттеняет ее красоту, не противореча, однако, трауру. Прижимая к груди письма, посланные ей когда-то Цезарем, она порхнула навстречу юному Октавиану, едва тот переступил порог, и воскликнула: «О господин мой! Боги дали тебе власть, которой меня лишили. Взгляни! Взгляни на этот портрет. Это Юлий Цезарь, твой отец. Он посещал меня здесь и посещал часто…» и т. д. и т. п. Чего только она не говорила. «Дорогой Цезарь (покойный), ты ж из в этом юноше (Октавиане)». После чего читатель, разумеется, ожидает падения Октавиана. Но он холоден как лед. Он отводит глаза от взгляда искусительницы, он нечувствителен к ее чарам. «Успокойся, женщина! Никто не причинит тебе зла». Римская империя спасена!

А вот как ту же сцену передает Плутарх, который, как мы уже не раз замечали, не питал особой слабости к Клеопатре, но родился, однако, двадцать четыре года спустя после описываемых событий, то есть на столетие раньше Кассия Диона, известного восхвалитсля времен поздней Римской империя:

«Она лежала на постели, подавленная, удрученная, и, когда Цезарь (т. е. Октавиан. — Ред.) появился в дверях, вскочила в одном хитона и бросилась ему в йоги. Ее давно не прибранные волосы висели клочьями, лицо одичало, голос дрожал, глаза потухли, всю грудь покрывали еще струпья и кровоподтеки, — одним словом, телесное ее состояние, казалось, было ничуть не лучше душевного. И однако ее прелесть, ее чарующее обаяние не угасли окончательно, ко как бы проблескивали изнутри даже сквозь жалкое это обличие и обнаруживались в игре лица»[66].

Истощенная борьбой и поражением, обреченная на жизнь угрозой гибели своих детей, эта сорокалетняя женщина собирает все свои силы, чтобы вступить в последнее единоборство с мужчиной, который, будучи на шесть лет моложе, явился перед ней во всем блеске и могуществе победы.

Клеопатра стала объяснять свои побуждения, извиняться и оправдываться, ссылаясь при этом на тот страх, который якобы внушал ей Антоний. Октавиан не сулил ей никаких выгод, да на это и не приходилось рассчитывать. Он, как и Антоний, был римлянином, она — чужеземкой, и он пустился с ней в переговоры, статья за статьей, пункт за пунктом. Это была отнюдь не сцена соблазнения, но беседа, предназначенная Октавианом для потомков, это было дополнение к слезам, пролитым по поводу гибели Антония — того самого человека, смерти которого он еще в апреле требовал от Клеопатры.

Клеопатра поспешно отказалась от спора, в который ее вовлекали. Стала умолять Октавиана простить ее, заговорив о том, как боится смерти и как ей хочется теперь жить. Зная, что по-настоящему волнует Октавиана, она вручила ему список своих драгоценностей. В этот момент, однако, один из ее казначеев как бы невзначай оказывается подле Октавиана, он пользуется случаем показать новому господину свое усердие и заявляет, что список неполон.