Роберт Стивенсон - Жизнь на Самоа

Лафаэле собирался было жениться на хорошенькой девушке-подростке лет тринадцати-четырнадцати, не старше. Ее родители всячески форсируют этот брак, но я слыхала, что бедная девчушка выплакала себе все глаза. Мы объявили, что, если Лафаэле женится на девочке, мы не разрешим ей жить в Ваилиме. Надеюсь, это положит конец его затее. Мы разрешили ему взять назад Фаауму, если она пообещает вести себя прилично. Родители девочки пока что выкачивают все, что могут, из этой несчастной старой овцы Лафаэле. В промежутке, пока я не вела дневник, мы получили короткое грустное письмо от Нелли с сообщением о внезапной, хотя и не совсем неожиданной смерти Адольфо note 139 от скоротечной чахотки. Она и сама, по-видимому, нездорова, жалуется на кашель и боль в боку. Я очень тревожусь за нее. Мы собираемся послать к ней Остина, чтобы он ходил в школу вместе с маленьким Льюисом.

«Уполу» прибыл в порт раньше обычного, помнится в четверг. В пятницу утром пришло известие, что сын Лафаэле, которого он ожидает так давно, уже в Апии. Конечно, я дала ему свободный день. Под самый вечер он вернулся в обществе старика и девочки лет двенадцати-тринадцати. Компания положила к ногам Льюиса корешки кавы и, по-видимому, ждала благодарственной речи.

— Где же твой сынок? — спросила я Лафаэле.

— Вот сынок, — ответил он, но сынок оказался явной девочкой.

В субботу у нас завтракал капитан с «Уполу». У нас не было ничего, кроме зелени, приготовленной в разных видах и с приправами, но без мяса. А в воскресенье, когда у нас было одно мясо, явился в гости немец-вегетарианец. Я очень чувствую отсутствие Лауило. Наш ленч напоминал настоящую свалку, в которой участвовало то трое, то четверо слуг, без толку носившихся по столовой. Сими, заменивший Лауило, при помощи Митаеле (младшего брата Талоло) перебил всю посуду. Когда ему случается разбить что-нибудь особенно ценное, он улыбается с грустным сочувствием и при этом ужасно похож на какого-нибудь английского полковника, но словами этого не передать. Лучшие салфетки он повязывает вместо шейного платка, а однажды я, к своему ужасу, увидела, как он в них сморкался.

Сегодня утром Лафаэле пришел ко мне и с рыданием в голосе пожаловался, что «очень много страшно». «Опять лошадь издохла!» — подумала я и почувствовала большое облегчение, услышав, что тревожным событием было возвращение Фааумы. Я очень хотела, чтобы она вернулась, потому что это разрушит другую связь, но я не учла при этом строгих моральных правил Томаси. Он прямо заявил, что не разрешит Элене водиться со шлюхами. Фааума рвется работать и особенно хотела бы помогать Элене, которая не справляется одна с обязанностями прачки. Просто не знаю, что делать, и не могу понять суть их моральных устоев, хотя они, несомненно, существуют. Но, по-видимому, жители Фиджи более строги в этом отношении, чем самоанцы.

Девочка Лафаэле до последнего времени все плакала, просилась домой и смертельно боялась Аррика, хотя он нежно зовет ее «этот маленький деточка» и из кожи вон лезет, чтобы она привыкла к месту, как это делалось здесь в первое время для него самого. Теперь девочка, по-видимому, в восторге от своей мачехи и с появлением Фааумы прямо расцвела. Фааума и в самом деле красивое, деликатное, очаровательное создание, но я бы хотела, чтобы она не была, как выражается Лаулии, блудницей. Она дает тысячу обещаний и, надеюсь, сдержит их. Сегодня утром, к нашему удивлению, она присоединилась к молитве. Мы собираемся построить дома для Лафаэле и Томаси. Но теперь, поскольку дамы не должны общаться, приходится строить их подальше друг от друга, что досадно, так как все уже было подготовлено иначе.

Почти неделю стоит самая отвратительная погода. Совсем не по сезону — потоки дождя и гром гремит не переставая. В самом начале я простудилась и была совсем больна, но сейчас уже поправляюсь. Мистер Мурс вернулся с острова Нассау note 140, который он купил не глядя, исключительно по моей рекомендации. Меня это отчасти беспокоило: вдруг он потратит деньги и будет разочарован. Я говорила ему, что, с моей точки зрения, остров превосходный. К счастью, он очень доволен, нашел там хорошую землю и поговаривает о постройке дома. Потом все, кроме меня, отправились на большой фоно в Малие.

Чарли Тэйлор взял на себя руководство одним делом и все испортил. Несчастные наши работники накануне пошли в город, чтобы принять животных, прибывших с пароходом. Для них был заказан обед в лавке Мурса, но Чарли Тэйлор (Сэлли Тэйлор, как они его называют) не дал им поесть как следует. Пароход пришел только ночью, и там было всеобщее недовольство. Теперь они говорят, что, если Сэлли приедет в Ваилиму, они его «поколоти».

Лафаэле и Элена попросили по поросеночку из последнего опороса, и я дала им. Элена выбрала пятнистого кабанчика, которого назвала Сэлли Тэйлор, а Лафаэле взял себе, как он выражается, «свинью-кобылу», то есть поросенка женского пола. Оба поросенка приручились и семенят за Эленой и Фааумой, как два мопсика. Хозяйки берут их к себе в постель и по крайней мере раз в ночь поят молоком, как младенцев. Сегодня утром оба поросенка присутствовали на молитве.

Готов каркас дома Лафаэле.

Льюис отправился в Апию, чтобы пригласить на завтрак в Ваилиму двух матросов, возивших нас на лодке в Малие.

Мы собирались обедать, как вдруг является совершенно пьяный Карр — молодой человек, который и в трезвом состоянии немного безумен. Одетый в старую пижаму, с башмаками в руках, весь мокрый и грязный, он в общем имел дикий и малоприятный вид. Ему поднесли стакан бренди (это сделала миссис Стивенсон, к моему неудовольствию) и устроили баню, после чего, одетый в костюм Ллойда, он сел с нами за стол. Беседа его была столь же малоприятна. Он хвастался, что поколотил Кеппеля (тот действительно может вывести из себя, хотя он — жалкое, слабосильное существо, по сравнению с Карром, — могучим юнцом с ложногреческим профилем), а также что, встретив мистера Карразерса, прибил и его. Потом он стал похваляться своей аристократической кровью и родней, заявив, что обладает правом — после двух других — на титул «герцога Кларенского и Эвондельского». Тогда я заметила ему, что он — третьестепенный наследник герцогства — запятнал свой герб: он напал на двух людей, много уступающих ему в силе и без предупреждения, не говоря уж о том, что мистер Карразерс гораздо старше его. Всем было тошно от него, и мы постарались выпроводить его спать пораньше.

Только он ушел, как вернулся домой Льюис с новостью. Один из наших друзей слышал, как открыто говорили о высылке Льюиса. Причиной не может быть то, что он ездил к Матаафе убеждать его сохранить мир — ведь половина города по тому или другому делу перебывала в Малие. Без сомнения, это вызвано попыткой Льюиса повидаться с Лаупепой и сообщить этому жалкому монарху, о чем он будет разговаривать с Матаафой. Наш первый визит к Матаафе состоялся после того, как там дважды побывал мистер Бекман. Нам тогда передали, что мы можем занять места в лодке мистера Бекмана, но, поскольку приглашение исходило не от него самого, а от незнакомого с ним самоанца, мы не хотели быть назойливыми.