Лев Лурье - 22 смерти, 63 версии

К середине 20-х годов в нашей стране еще не было специальности «анестезиолог», сестер-анестезисток. Однако Розанов предпочитал, чтобы общим наркозом занимался врач – «опытный наркотизатор, изучивший все нюансы хлороформирования». Розанов настаивает на участии в операции своего ученика, Алексея Очкина.

Алексей Дмитриевич Очкин – в 1925 г. относительно молодой, 40-летний хирург. Выдвинулся во время Гражданской войны. Служил врачом в Первой конной армии. Входил в кадровый состав Лечебно-санитарного управления Кремля. В 1936 г. утвержден доктором медицинских наук без защиты диссертации; с 1938 г. – профессор.

Алексея Очкина перед операцией не смутило эмоциональное напряжение больного. Начинается операция: эфир не срабатывает. Доктор стремится доказать свою состоятельность. Но эффекта нет. Кроме того, к операции приковано внимание первых лиц государства, ничего не упускают наблюдатели из лечебной комиссии. Косо смотрят не только Греков и Мартынов, но и Розанов бросает удивленный взгляд на своего ученика. Надо что-то делать, и тогда Очкин переходит на анестезию хлороформом. При этом превышает от волнения дозу. Начинает падать пульс, приходится прибегнуть к «впрыскиваниям, возбуждающим сердечную деятельность». Очкин вновь переходит к анестезии эфиром, что приводит к увеличению степени передозировки хлороформа.

В работах того времени, посвященных обезболиванию, отмечалось, что смерть при использовании хлороформа наступает вдвое чаще, чем при анестезии эфиром. И что наиболее важно для нас, «жертвой хлороформного наркоза» нередко становились «по странной игре судьбы люди во цвете лет и сил». Через несколько недель после смерти Фрунзе нарком здравоохранения СССР Семашко подтвердил, что единственной причиной кончины Михаила Васильевича стало неадекватное проведение наркоза.

Можно фактически сказать, что Фрунзе умер во время наркоза, а не в ходе самой операции. Хирурги были вынуждены срочно зашить брюшную полость. В дальнейшем просто за счет проведения реанимационных мероприятий он прожил почти 39 часов.

Что это – «ошибка наркотизатора», как тогда выражались, или преднамеренные действия, медицинское убийство?

ВЕРСИЯ ТРЕТЬЯ: ПОЛИТИЧЕСКОЕ УБИЙСТВО

Михаил Васильевич Фрунзе – герой войны, наркомвоенмор. Сам Сталин на похоронах 5 ноября 1925 г. говорил: «Армия потеряла в лице товарища Фрунзе одного из самых любимых и уважаемых руководителей и создателей». Народ скорбит. Но есть и сомнения. Не все понятно простому советскому человеку. А тут еще и недоразумение. В день смерти Фрунзе в «Рабочей газете» появилась заметка под заголовком «Товарищ Фрунзе выздоравливает». Рабочие понимают: здесь что-то неладно. Происходят собрания, звучат вопросы: зачем делалась операция; почему Фрунзе согласился на нее, если с язвой можно прожить и так; какова причина смерти; почему печатают лживые статьи? Ходили слухи, что героя Гражданской убили. Оговаривается на похоронах Енукидзе: «Ничто не могло его спасти, и мы, его близкие друзья, бессильно стояли около него, без протеста и сопротивления уступили его смерти».

Каким образом можно было избавиться от фигуры такого масштаба? Кто мог быть, выражаясь современным языком, исполнителем, если это было такое хитрое заказное убийство?

Несомненно, самой удобной была бы кандидатура Очкина. Смерть Фрунзе не была конечной точкой. Вскоре умерла его жена, Софья Алексеевна, которая не верила официальной версии. По одним данным, она покончила жизнь самоубийством, по другим, умерла от туберкулеза. А вот из врачей никто не подвергся наказанию, даже наоборот, их карьера развивалась успешно.

Спустя год они будут названы в числе лучших отечественных хирургов с собственными крупными клиническими школами. Вместе с тем, по необъяснимому стечению обстоятельств все трое, Розанов, Греков и Мартынов скончались в один год – в 1934. Через несколько лет на плахе окажутся и другие врачи, принимавшие участие в операции: Обросов, Каннель, Левин.

Практически единственным выжившим был как раз Алексей Очкин. На него излился поистине «золотой дождь» наград и поощрений свыше. Правда, не всегда фиксировалось, за какие заслуги удостоился он подобной чести. В частности, в 1939 г. Очкин, по сути, бездействует, когда от перитонита умирает Крупская, ссылаясь на ее тяжелое состояние. А уже через неделю получает Орден Ленина.

Здоровье руководителей в Советском Союзе – политический вопрос. Являлось нормой, что высшие руководители вмешивались не только в процесс лечения своих соратников, но порой даже в их личную жизнь. В приказном порядке заставляли лечиться Дзержинского, Цурюпу и других номенклатурных работников. Любой мог «пойти под нож» по решению ЦК.

Решение консилиума об операции поддержало высшее партийное руководство, а выступать против указания Политбюро Фрунзе не мог. Он, видимо, что-то предчувствовал, и шел на эту операцию, как когда-то шли на смерть. Надел новую чистую рубашку, как надевали солдаты или матросы перед боем.

Страх (как мы видим осознанный) Фрунзе скрывал: все же он человек военный. Он с улыбкой уведомил Николая Бухарина о своем намерении «выздороветь окончательно и бесповоротно при помощи хирургического ножа». Вместе с тем, он передает своему товарищу Иосифу Гамбургу свою последнюю волю: «Ты знаешь, что я могу умереть под ножом. Это не обязательно, но может случиться. Никто не может быть гарантирован от случайностей. Я тоже думаю, что операция пройдет благополучно, но на всякий случай, если это произойдет со мною, я прошу тебя пойти в ЦК и сказать о моем желании быть похороненным в Шуе».

Неуверенность Фрунзе проступает и со страниц его писем жене: «Я сейчас чувствую себя абсолютно здоровым и даже как-то смешно не только идти, а даже думать об операции. Тем не менее, оба консилиума постановили ее делать. Лично этим решением удовлетворен. Пусть же раз навсегда разглядят хорошенько, что там есть, и попытаются наметить настоящее лечение. У меня лично все чаще и чаще мелькает мысль, что ничего серьезного нет, ибо в противном случае как-то трудно объяснить факт моей быстрой поправки после отдыха и лечения».

Возможно, Фрунзе чувствовал и неуверенность врачей. Казалось бы, все три консилиума практически единогласно вынесли решение о проведении оперативного вмешательства. Люди, выносившие вердикт, были опытными специалистами.

Но позднее оказалось, что не все было так однозначно. В ноябре 1925 г. под председательством Н. И. Подвойского состоялось заседание правления Общества старых большевиков по поводу смерти Фрунзе. На заседание был вызван нарком здравоохранения Семашко. Он был весьма откровенен в своих высказываниях. По его словам, ни лечащий врач, ни Розанов не торопили с операцией, лишь малая часть участников консилиумов была компетентна. Решение проходило не через наркомздрав, а через лечебную комиссию ЦК, о представителях которой Семашко отзывался весьма нелицеприятно. Кроме того, известный впоследствии военный врач Петр Мандрыка, наблюдавший Фрунзе на протяжении большей части его болезни, был отстранен. К больному наркому пропускали всех, но только не лечащего врача.