Иван Вишняков - На крутых виражах

Мы жили дружной боевой семьей, по-братски заботились друг о друге. После гибели Юрия Петровича Иванова я еще больше прирос сердцем к Алексею Марковичу Нестеренко. Они чем-то были схожи. В бою я всегда был спокоен за Алексея, на личном счету которого значилось уже девять уничтоженных вражеских самолетов. Старший лейтенант Нестеренко с юношеских лет носил военную форму, мечтал после окончания войны поступить в академию.

26 августа авиация противника резко активизировалась. Начались ожесточенные воздушные бои над Эргли и Мазоной, в которых летчики нашего полка майор С. Т. Ивлев, капитан Г. Н. Старцев, старший лейтенант В. Ф. Озерной уничтожили по одному самолету противника. По сбитому "фоккеру" записали на свой счет и летчики 832-го полка - И. П. Коваленко, А. В. Жарков, И. Г. Матвеев. Однако радость была омрачена глубокой скорбью - погиб Нестеренко.

В том боевом вылете я не участвовал. Звено Нестеренко прикрывало свои наземные войска в районе Крустпилса. Самолеты летели на высоте 1500-2000 метров. Несколько выше висела четырехбалльная облачность. Горизонтальная видимость была хорошая. Противник в небе не появлялся. И вдруг самолет Нестеренко, клюнув, перевернулся через крыло и, объятый дымом, пошел к земле.

Чечулин и его ведомый Ткачев ринулись за падающим самолетом. Ведущий несколько раз радировал Нестеренко, чтобы он выводил машину из пике, но "лавочкин" продолжал падать. Вероятно, летчик был убит или тяжело ранен, потому что он даже не сделал попытки выброситься с парашютом.

Григорьев и Демидов - участники этого вылета - рассказали, что, когда самолет Нестеренко начал падать, они особенно тщательно осмотрели воздушное пространство. Вражеских самолетов вокруг не было, но выше облаков чернели шапки разрывов зенитных снарядов.

Кто же сбил Нестеренко? Не могли же наши зенитчики бить по своим. Все взвесив, пришли к выводу: выше облаков проходила группа самолетов противника. Наша зенитная артиллерия дала по ним несколько залпов. Как раз в это время здесь оказалось звено Нестеренко. По нелепой случайности один из снарядов угодил в машину Алексея.

На место падения самолета А. М. Нестеренко выехала специальная группа. Товарищи захоронили останки летчика, а мне передали его обгоревший комсомольский билет.

На полевой сберегательной книжке Нестеренко оказалось около шестнадцати тысяч рублей. Куда их девать? Родственников у него не было. Воспитывался он в детском доме. Ни с кем, кроме сестры Юрия Иванова, Алексей не переписывался. Посоветовавшись с начальником штаба полка А. В. Жаворонковым и замполитом подполковником Ф. А. Кибалем, мы решили половину денег отослать в один из детских домов, а остальные - сиротам безвременно умершего подполковника И. С. Орляхина, поскольку командир полка любил Нестеренко как родного сына.

Вскоре в эскадрилье случилось еще одно чрезвычайное происшествие. Мы находились тогда на аэродроме севернее Крустпилса. Жили на хуторе в добротном, просторном доме. Как-то вечером летчики посмотрели кинофильм и радостные, бодрые возвращались домой. Среди них находился и Владимир Васильевич Бесчастный.

- А теперь будем смотреть вторую серию на своих койках, - пошутил Бесчастный и, быстро отстегнув ремень с пистолетом ТТ, кинул его на подушку. Грохнул выстрел, и летчик, обливаясь кровью, рухнул на пол. Подняли тревогу: подумали, что кто-то выстрелил через открытую форточку. Обошли вокруг дома. Часовые стояли на своих местах, значит, к окну никто подойти не мог.

Бесчастного увезли в госпиталь, а мы продолжали искать причину случившегося. Утром я приказал построить всех летчиков и осмотреть их оружие. У Виктора Иванова, прибывшего к нам совсем недавно, кобура была пробита пулей, в стволе пистолета оказалась стреляная гильза. Все прояснилось. Койки этого летчика и Владимира Бесчастного стояли рядом. Соседи одновременно бросили свои ремни с оружием на постели. Пистолет Иванова ударился о подоконник, произошел выстрел. Пуля, угодившая Бесчастному в рот, выбила два зуба и застряла в шее. Летчика оперировали. Через полтора месяца он снова вернулся в строй и летал до конца войны, заслужив два ордена - Красного Знамени и Отечественной войны I степени.

При расследовании случая с Бесчастным выяснилось, что кто-то предложил кроме двух обойм выдавать к пистолету ТТ еще один (запасной) патрон, который сразу же загонялся в канал ствола. Это противоречило всяким правилам. Летчикам было запрещено носить заряженное оружие.

Как-то во второй половине дня мы вылетели с аэродрома Кауперники на прикрытие своих войск в район Крустпилса. Я в паре с Демидовым, Чечулин - с Ткачевым. Внизу пылали пожары. Над ближайшей к городу железнодорожной станцией облако черного дыма поднималось до тысячи метров.

В заданном районе связались с радиостанцией наведения. Она сообщила: "Вижу вас хорошо. Находитесь надо мной". Значит, все в порядке, можно патрулировать.

Видимость по горизонту была минимальной, но мы надеялись, что с земли нас вовремя предупредят о приближении противника. К сожалению, этого не случилось. Со стороны солнца нас внезапно атаковали шестнадцать "фокке-вульфов". Ударили они сзади, когда мы только что развернулись. Каждый из нас оказался в клещах.

Когда я увидел, что на моего ведомого Демидова устремились два вражеских истребителя, то мгновенно довернул самолет вправо и оказался в хвосте одного из "фоккеров". Длинной очередью свалил его на землю. Повернул голову влево и вижу: другой ФВ-190 крадется ко мне снизу, он уже совсем близко. Мелькнула мысль: "Стоит ему нажать на гашетку, и мне крышка". Но он почему-то не открывал огня. Тут я понял, что фашист увидел на фюзеляже моего "лавочкина" цепочку алых звезд. Конечно же, ему хотелось в упор расстрелять русского аса, уничтожившего 18 их самолетов.

Я сжался в комок, нагнул голову, чтобы она была ниже бронезаголовника, и сделал резкий маневр - послал левую педаль вперед, сильно рванул ручку на себя. И все-таки не ушел от пушечной очереди врага. Первый снаряд разорвался в куполах шасси, второй - в фюзеляже, третий сбил крепление секторов управления двигателем и настройку радиостанции. Мотор начало трясти (как после выяснилось, было отбито 15 сантиметров одной лопасти винта).

Несколько осколков впилось в ноги, в руки... В сапогах и перчатках я ощутил кровь. Закружилась голова. Собрав всю волю, лихорадочно стал искать выход из создавшегося положения. Где враг, каково его намерение, как уйти из-под нового удара? Защищаться мне было нечем: оружие вышло из строя. Позвать кого-либо на помощь не мог: радиостанция не работала. И тогда я направил свой самолет прямо на вражеские истребители, имитируя лобовую атаку. Фашисты, боясь столкновения со мной, шарахнулись в стороны. Затем они стали наседать снова. Вижу, четыре "фокке-вульфа" справа и четыре слева занимают исходное положение для атаки. Что делать? Их восемь, а я один. Неужели конец? "Нет, - скрипнул я зубами, - так просто не отдам свою жизнь!"