Анатолий Конаржевский - Десять лет на острие бритвы

Он достал два бокала, налил в них вина, подал один мне и чокнулся со мной, пожелав хорошего будущего. «Марья Львовна, угости его как следует, а я пойду к гостям, а то неудобно оставлять одних». Угощение было наславу. И когда я с удовольствием уплетал великолепный холодец, неожиданно открылась в кухню дверь и вошел, сделав удивленные глаза, увидев меня, начальник УИТЛК полковник Черняков.

«Как, и вы здесь?!» Я, конечно, вскочил и доложил, что принес рапорт о работе мастерских. Тут появился Теуш и, улыбаясь, бросил следующую фразу, которая мне очень хорошо запомнилась: «Ничего, ничего перетерпишь. Ничего страшного нет!». Черняков после этого сразу ушел из кухни. Дело в том, что Черняков меня хорошо знал, не один раз я бывал у него на даче с мелкими делами.

Впоследствии, после освобождения, с Теушем у меня завязались хорошие дружественные отношения. Леонид Давидович в какой-то степени повлиял на то, что я стал сантехником, никогда не думая об этой специальности. Как-то, встретившись с ним в Уфе на совещании управляющих трестов «Главсантехмонтаж», я задал ему вопрос: «Скажи Леня, как это ты мог меня пригласить к себе домой и угощать, зная, что это может кончится для тебя скандалом?» «Эх! Анатолий, разве я не понимал, кто ты такой, что ты из себя представляешь! Ведь я же все-таки юрист, а с Черняковым у меня были хорошие взаимоотношения».

«То, что я не стеснялся открыто высказывать свое доброжелательное отношение к тебе, так никто, в том числе и оперуполномоченные, не отрицали твоей большой полезной работы. Они великолепно знали о твоих истинных взглядах и тебе прощали кое-какие грешки водившиеся за тобой, в частности, твою связь с Раей, твоей будущей женой. Шило в мешке не утаишь, особенно при твоем положении, когда за тобой следила не одна пара глаз, что было связано еще и с тем, что ты имел возможность распоряжаться большими материальными ценностями. Сам понимаешь, что только один цех сидений ежедневно давал продукции на 80 тыс. руб. Ты имел прямое отношение к самым соблазнительным дефицитным товарам — коже, материям, шерсти, спирту, мебели и др. Ты мог бы, пользуясь правом свободного выхода из зоны колонии, в любое время, составить к освобождению солидный капитал. Но ты это не делал. Перед тем, как дать тебе условную „свободу“, руководство УИЛТК тщательно взвешивало все „за“ и „против“, т. к. это был исключительный случай. Было и много завистников, в том числе и среди твоих помощников. Доверие к тебе со стороны руководства вызывало и среди некоторых вольнонаемных работников ИТК раздражение и недовольство».

В 1951 году Теуша демобилизовали в связи с его национальностью. В это время было вакантное место нач-ка «Монтажуправления», где я был глав, инженером. Я позвонил в Свердловск и порекомендовал его как великолепного организатора-администратора. Со мной согласились, но когда дело дошло до национальности, то прямо заявили — не пойдет. Но наши пути все же скрестились.

В Челябинске организовался трест «Южуралсантехмонтаж», куда Теуша обком партии направил зам. управляющим, а Злотоустовское управление вошло в этот трест. Мне всегда Леонид Давидович представляется таким, каким он был в день посещения мастерских колонии зам. Берия генерал-полковником Чернышевым. Идет Теуш рядом с ним со своей великолепной офицерской выправкой, со своим независимым видом, лицом истинного артиста, волевым, бросающимся сразу же всем в глаза и говорит мне: «Конаржевский, ну показывай все, что есть, будь хозяином». И я показывал.

Я сантехник

А сантехником я стал вот как: в 1945 году по поручению Теуша я подготовил договор с Челябинским м. у. треста «Промвентиляция». Ему надо было изготавливать отдельные фосонные части вентсистем и отопительные регистры из труб разных диаметров. С сантехникой я был знаком постольку, поскольку ее изучал по курсу ВУЗа довольно поверхностно, пришлось взять на вооружении некоторые учебники и справочники по сантехнике, восстановить кое-что в памяти, не хотелось быть дилетантом перед лицом, специалистов промвентиляции. С этого года мастерские стали выполнять заказы управления, приходилось довольно часто бывать у них.

Близилось мое освобождение и я решил написать письмо Борису Марковичу Шкундину о возможности моей работы в системе гидромеханизации Гулага. Время шло, а ответа не было. Н-к управления промвентиляции тем временем вел разговор с Теушом, чтобы он меня уговорил после освобождения идти работать к ним. Об этом он не раз говорил и со мной, но я согласия пока не давал. За несколько дней до освобождения Теуш заводит разговор о том, что за моей спиной 10 лет, что я контрреволюционер и несмотря на это, люди просят тебя идти работать к ним, знают кого берут, с кем будут иметь дело. Допустим тебя примут на работу где-то и кто-то, но найдутся там и такие, которые будут смотреть на тебя косо, а при случае и лягнут. Здесь же этого не будет. Они мне сказали, что уже согласовали твою кандидатуру в Свердловске в тресте «Уралсантехмонтаж» на начальника Миасского участка — на строительстве УралЗИСа. Не раздумывай, соглашайся. В Ленинграде тебе прописки все равно не дадут. Жизнь надо начинать, по существу, заново, тем более, что твоя Рая будет рядом с тобой. Взвесив все «за» и «против», я дал согласие.

Это было 22 ноября 1947 г., а 24-го я был уже в Миассе и принимал участок. Нач-к участка переводился в прорабы, а прораб — в ст. мастера, а мастер — в бригадиры. Я не думал, что буду причиной такого передвижения. Но почему-то никто из них на меня не обиделся, может быть потому, что все они были практиками и генподрядчик все время обращался в трест о необходимости усиления руководства участком. Январь вышел с хорошими показателями, я только начал входить во вкус.

Будучи в Челябинске, в конце декабря, зашел в ИТК к Теушу, он передал письмо из Москвы, адресованное лично мне. Это было письмо от Шкундина, в котором он сообщал, что был в командировке и поэтому не мог ответить на мое письмо и, что я могу приехать в Москву для встречи с ним и тогда обговорить куда и кем я могу поехать на один из участков «Гидромеханизации», работа для вас всегда найдется. Этим заканчивалось письмо. Но оно опоздало. Повернуть назад было бы бессовестно. В феврале 1948 года Ч. М. У. «Промвентиляция» сливается с Челябинским сантехническим управлением и меня переводят в Златоуст принять дела от ликвидирующегося монтажного управления — переходящего в участок. Вызвал меня к себе из Миасса начальник Ч.М.У. треста «Уралсантехмонтаж» и, как оказалось, знавший меня еще по Магнитки. Главным инженером управления стал Петр Павлович Симонов, работавший до слияния гл. инженером Злотоуст. м. у.