Бен Мезрич - Миллиардеры поневоле. Альтернативная история создания Facebook

Против воли Эдуардо подумал о том, что рано или поздно кто-то вывесит этот кадр на Facebook.

В первый раз за день улыбка сошла у него с лица.

Два часа ночи.

Шестнадцать долгих часов спустя.

Голова у Эдуардо кружилась от общения с родителями, изнурительной жары и четверти бутылки скотча. Засунув руки в карманы пиджака, он развалился на глубоком кожаном диване на четвертом этаже «Феникса» и наблюдал за незнакомыми ему блондинками, которые устроили танцы вокруг журнального столика, так плотно уставленного бутылками спиртного, что со стороны он напоминал маленький мегаполис со стеклянными небоскребами, сверкающими огнями в лунной ночи.

Вечеринка шла на всех четырех этажах здания, сотрясаемого музыкой — смесью хип-хопа и попсы, — которая грохотала на втором этаже, где располагался танцпол. Эдуардо не надо было напрягать воображение, чтобы представить, как колеблющаяся толпа топчет благородный паркет, вдыхая дым горящих снаружи костров. Он легко представлял себе симпатичных девиц, по большей части только что доставленных пикап-басом, и озабоченных клубных новичков, ищущих их взаимности в эту незабываемую ночь.

Здесь, наверху, было потише. Если не считать танцующих вокруг журнального столика блондинок, на четвертом этаже царила атмосфера роскошной VIP-гостиной. Ей соответствовал и интерьер: толстый красный ковер, панели темного дерева на стенах и потолке, кожаные диваны, столы, уставленные дорогим алкоголем. Гостиная на четвертом этаже была местом особым, и посторонние могли сюда попасть только по специальному приглашению.

После возвращения из Калифорнии — после того, что там произошло и что Эдуардо называл про себя не иначе как предательством Марка, — Эдуардо часто сиживал в этой гостиной на этом диване. Размышлял. Обдумывал свое положение. Строил планы на будущее.

Теперь учеба закончилась и ему предстояло покинуть уютные университетские стены. Он еще не решил, куда податься — может, в Бостон, а может, в Нью-Йорк. Но зато наверняка знал, что детство закончилось. Он больше не ощущал себя ребенком.

Эдуардо уже приступил к юридической процедуре возвращения того, что, как он считал, ему по праву принадлежало. Он нанял юристов, в письменном виде уведомил Марка и всю команду Facebook о своем намерении судиться. Эдуардо была противна сама мысль о том, что придется оказаться в зале суда и свидетельствовать против «друга» перед судьей или коллегией присяжных. Но он понимал, что выбора не осталось.

Сидя на кожаном диване, он думал: сожалеет Марк о том, как повернулись обстоятельства, или нет? Скорее всего, ни о чем он не сожалеет. Марку, поди, даже в голову не приходит, что он что-то сделал не так. Думает, что действовал исключительно в интересах бизнеса.

В конце концов, именно Марк придумал Facebook. Именно Марк потратил на него уйму времени и труда. Он вывел созданную им компанию из стен общежитской комнаты. Написал код, запустил сайт, уехал в Калифорнию, забросил университет, нашел источники финансирования. Ведь Facebook с самого первого дня существования был проектом Марка Цукерберга. А все остальные только пытались примазаться к его успеху: и братья Винклвосс, и Эдуардо, быть может, даже Шон Паркер.

Вообще-то, если посмотреть с позиции Марка, то это Эдуардо повел себя неадекватно и предал их дружбу. Это Эдуардо чуть не погубил компанию, заблокировав банковский счет. Это он чинил препятствия поискам инвестиций, претендуя на единоличное право распоряжаться коммерческими делами Facebook. Кроме того, и другими своими действиями Эдуардо мог нанести ущерб компании, например, когда запустил свой сайт Joboozle в расчете на рекламную базу, которую вполне мог считать принадлежащей Facebook коммерческой тайной. Словом, у Марка имелось не меньше, чем у Эдуардо, оснований считать себя потерпевшей стороной.

Но Эдуардо смотрел на вещи иначе. Он был твердо и бесповоротно убежден, что с самого начала участвовал в создании Facebook. Что сайт в значительной степени был обязан ему своим успехом. Он первым вложил в него деньги. Он тратил на него свое время. И поэтому ему причиталось то, о чем они с Марком когда-то договорились. То есть все очень ясно и просто.

С Марком он был согласен в одном — о дружбе между ними больше речи не шло. Речь шла исключительно о бизнесе.

Эдуардо будет добиваться возвращения того, что должно ему принадлежать. Он привлечет Марка к суду. Заставит его оправдываться. Будет бороться за справедливость.

Глядя на кружащихся под музыку девушек, на то, как золотистой бурей развеваются их волосы, он подумал: помнит ли Марк, как все начиналось? Как два зачуханных ботаника попытались сделать что-то из ряда вон выходящее, что-то такое, что привлекло бы к ним внимание — и интерес противоположного пола. Понимает ли Марк, как много воды с той поры утекло?

А может, Марк и не изменился вовсе. Возможно, Эдуардо с самого начала в нем ошибался. И, подобно братьям Винклвосс, все это время проецировал в пустоту свои собственные мысли и соображения, наделял ее чертами, которые хотел в ней видеть.

Все сходилось к тому, что он никогда толком не понимал Марка Цукерберга.

А сам Марк, он-то себя хоть немного понимал?

А Шон Паркер? Он, видимо, тоже был уверен, что понимает Марка Цукерберга. Но Эдуардо готов был спорить, что партнерство между этими двоими тоже долго не продлится.

Эдуардо думал о нем как о зацепившей земную атмосферу крошечной случайной комете. На двух стартапах Шон уже погорел. И на Facebook погорит обязательно, это лишь вопрос времени.

Глава 32

ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ

Странно, что никто не слышал сирен.

За минуту до того все шло просто отлично. Вечеринка была клевая, коттедж полон приятного веселого народа. Студентки и аспиранты, городские модники и пижоны на третьем десятке, вчерашние подростки с рюкзаками и в бейсболках и преуспевающие профессионалы в плотно облегающих джинсах и рубашках поло. Все это напоминало тусовку в любом из космополитичных ночных клубов, но в более управляемом, академическом формате — или, скажем, вечеринку в студенческом братстве. Спиртное лилось рекой, от музыки дрожали деревянные полы и голые оштукатуренные стены.

А потом — бэмс! — и все пошло коту под хвост.

Раздался чей-то крик, с грохотом распахнулась уличная дверь. Лучи фонариков ударили по толпе на танцполе, заплясали на стенах, как будто корабль космических пришельцев собирался атаковать пустыню. А потом стаей гестаповских громил вломились они — с криками и руганью, толкаясь и размахивая фонариками, как джедайскими мечами.

Синяя форма, дубинки на изготовку, полицейские бляхи, а у кое-кого и наручники. Оружия не видно, но кобуры явно были растянуты заключенными в них смертоносными металлическими изделиями.