Иван Фирсов - Лисянский

«В двенадцать лет я был кадетом, когда 44-летний Лаперуз отправился кругом света, — подумал Юрий Федорович. — Теперь мне тридцать. Пока я иду по его следам; однако о судьбе этого отважного капитана до сей поры никто ничего не знает…»

С прибрежных склонов гор потянуло ночной прохладой. Командир перевел взгляд на противоположную сторону. Иссиня-черный сумрак ночного неба с мириадами звезд сливался в непроглядной дали с океаном. Сколько раз эта динамичная водная стихия, до сих пор неподвластная человеку, наводила его на житейские размышления. Обычно он начинал их издалека. «На суше человеку проще, но без океана трудно. Он кормит его, соединяет воедино материки и острова, дает шанс на будущее.

Люди в прошлом на континентах обустраивались по-разному, но жизнь их все равно была связана с землей…»

Моряки, чьей судьбой, как и у него, Лисянского, стало море, люди несколько иного склада.

Природой предназначено людям, как и всему живому на земле, трудиться. В этом смысл существования. Но и здесь есть различия. Одни живут не задумываясь, лишь бы как-нибудь заполнить отведенный природой срок.

Другие напоминают трудолюбивых пчел. Честно и добросовестно, иногда с великим мастерством работают они самозабвенно, всю жизнь без роздыха, не размышляя о конечной цели своих усилий.

Иные, как правило, тоже с недюжинными способностями, обладают неординарными взглядами на жизнь. Ими руководит настойчивая идея — принести пользу человечеству. Они-то и стремятся своим трудом внести посильную лепту в избранную область, способствуя поступательному движению общества.

Себя он причисляет к третьему «сословию».

Однако сама жизнь человеческая дает далеко не равные права и возможности каждому члену общества.

В утробе матери, еще не увидев света, одинаковые по физиологии и природе, люди уже разнятся между собой: по праву наследования титула или звания, богатства или вечного рабства и нищеты.

Первые появляются на свет правителями стран, повелителями народов или стоящими рядом с ними князьями, графами, баронами, маркизами.

К примеру, вспомнил Лисянский, по воле Екатерины II заслуги вице-адмирала Самуила Грейга были отмечены пожалованием его сыну, еще в утробе матери, офицерского звания мичмана. Или взять того же великого Беринга, царство им небесное, тоже не без протекции. Таким обеспечено, по крайней мере, беззаботное существование.

Большинство же простых смертных обречено корпеть всю жизнь, с весьма малой надеждой когда-либо увидеть свет полновесной жизни. Кому-то сие заказано безвозвратно — рабам, невольникам, крепостным, например, как в России и в тех же Индиях.

Себя Лисянский относил к тем, кто отыскал свою «красную нить» жизни, поймал ветер в паруса жизни, самостоятельно отыскав свой курс и следуя им всегда, бескорыстно исполняя долг, служа своему народу и отечеству не за страх и деньги, а за совесть. За чинами не гонится, с людьми ладит, никому не завидует. И все же влечет его неведомое в океан безотчетно, мечтает испытать удачу, хотя и связано сие с риском для него самого и для команды — отыскать «необитаемую землю».

Пробили четыре двойные склянки, полночь, пора и на боковую.

Утром прибыл комендант крепости и передал приглашение губернатора Резанову, капитанам, а также офицерам посетить остров. Его резиденция находилась в восьми милях от якорной стоянки в городе Ностра-Сенеро-дель-Дестеро, и поэтому отправились все на одной шлюпке.

Перед сходом на берег Лисянский распорядился Арбузову:

— Команда отдохнула, сыграйте аврал и с боцманом перво-наперво разоружите мачты. Надобно проверить, особенно фок-мачту. Последние дни во время шторма она подозрительно скрипела, а впереди у нас мыс Горн.

Губернатор острова полковник Иозеф де Куррадо приветливо встретил прибывших:

— Впервые на рейде Санта-Крус реет российский флаг. Вдвойне нам приятно видеть первых русских кругосветных мореплавателей.

Узнав о просьбах моряков, полковник тут же распорядился о закупках необходимых продуктов, заготовке дров.

— Все это займет несколько дней, господин посланник, — обратился он к Резанову, — и я прошу вас на это время быть моим гостем, а господ офицеров прошу пожаловать в специально отведенный загородный дом.

Губернатор пригласил всех отобедать у него, и на корабли офицеры возвратились затемно.

Предполагалось, что стоянка займет не более пяти дней, но на «Неве» обнаружились серьезные неполадки.

Поднявшись по трапу, Лисянский увидел встревоженное лицо Арбузова.

— Неладное у нас, Юрий Федорович, с фок-мачтой, как вы и предчувствовали. Мы только к вечеру ее успели разоружить. Едва сняли фор-стеньгу и эзельгофт, с торца мачты труха посыпалась. При фонаре разглядели — нутро мачты футов на пятнадцать сгнило.

— Зовите Русакова, я переоденусь и посмотрим мачту.

Лисянский быстро прошел в каюту, сменил одежду и вместе с боцманом Русаковым и Арбузовым прошел на бак. В самом деле, фок-мачта оказалась подгнившей.

— Ай да коммерсанты английские, — сокрушался Лисянский, — провели меня, простофилю. Ведь клялись, что все новое. По документам я сам все проверил. «Нева» построена всего полтора года назад.

Он с досадой поковырял стамеской трухлявое дерево.

— Ваше высокоблагородие, — козырнул боцман, — я заодно решил и грот-мачту разоружить, то ж чтой-то она трещит в бурю. Осталось снять грот-стеньгу.

— Молодец, Русаков, — одобрил командир, — с утра пораньше поднимай людей и чтоб за час-два управиться.

Боцман тревожился не понапрасну — грот-мачта тоже начала гнить.

После завтрака Лисянский отправился на «Надежду». Выслушав его, Крузенштерн поморщился. Хотелось поскорее пройти вокруг мыса Горн.

— Поезжайте сей же час к губернатору и договоритесь обо всем.

Полковник выслушал Лисянского и послал за мачтовым мастером.

— Прошу вас к столу, — пригласил губернатор, — отобедаете вместе с посланником.

Узнав за обедом о случившемся, Резанов нахохлился:

— Прошу вас впредь, господин Лисянский, о всех происшествиях в первую голову ставить в известность меня как начальника экспедиции.

— Но мой начальник Крузенштерн, — возразил Лисянский.

— Все это так, — досадовал Резанов, — но позвольте сообщать мне о всех случаях хотя бы в одно время с вашим начальником. Я ведь не требую ваших докладов по морскому делу. Мне должно знать о всяких непредвиденных событиях, изменяющих ситуацию. Кстати, сколько времени займет ваша процедура?

Лисянский, немного подумав, ответил:

— Мыслю недели три, не менее. Все будет зависеть от того, как скоро удастся найти подходящие заготовки.