Гвидо Кнопп - История триумфов и ошибок первых лиц ФРГ

Кизингер любил сравнивать коалицию с упряжкой неравных по силе лошадей, которой он вынужден управлять. То, что, в конце концов, поводья выпали у него из рук, выяснилось во время выборов Густава Гейнеманна на пост федерального президента весной 1969 года. Брандт заявил, что в первый раз после смерти Фридриха Эберта следует посадить на место главы государства социал-демократа. Сам по себе Кизингер был готов оставить социал-демократам эту должность, хотя бы для того, чтобы заинтересовать партнеров в возобновлении коалиции после выборов в бундестаг. Однако канцлер вновь оказался слабым руководителем, он дал коллегам по партии уговорить себя и выставить на выборы своего кандидата. Правда, разногласия и тут не прекратились. Фаворитом Кизингера был Рихард фон Вайцзекер, а большинство из ХДС отстаивали кандидатуру министра обороны Герхарда Шрёдера. Кизингер и Шрёдер были давними соперниками, и министр обороны не уставал критиковать «восточную политику» канцлера и «подпиливать ножки его стула». «Я не хочу быть федеральным президентом. Вместо этого я соберу следующий кабинет министров, в крайнем случае, через один срок», — открыто говорил он коллегам по партии. Кизингер тянул и лавировал до тех пор, пока Вайцзекер не потерпел поражение во время внутрипартийной перебаллотировки ХДС.

1 ноября 1968 года СДПГ выдвинула на пост федерального президента кандидатуру федерального министра юстиции Гейнеманна. ХДС выставил со своей стороны Шрёдера. Для Кизингера, который 22 мая 1967 года стал председателем своей партии, это было постыдным поражением, его репутации был нанесен непоправимый ущерб. Позже он сам признавался, что должен был жестче отстаивать Вайнзекера. «Если я и чувствую себя сейчас в чем-то виновным, — напишет он в 1980 году, — так в том, что тогда не пригрозил партии своей отставкой». Большинству членов ХДС теперь стало очевидно, что им не хватает сильного человека во главе. Председатель земли Рейнланд-Пфальц Гельмут Коль предупредил Кизингера, что в партии «чувствуется отчетливый призвук недовольства, которое не умолкает и при Вашем имени. Общий упрек заключается в том, что председатель слишком отдален от собственной партии». Коль сообщил, что многие считают, будто у канцлера нет воли к власти.

Решающую роль в какой-то момент сыграла СПГ, без ее голосов Гейнеманн не смог бы получить абсолютного большинства голосов. Со времени собрания партии в Ганновере в апреле 1967 года СПГ в большинстве своем была ориентирована в национальной политике на социал-демократический курс. С тех пор партия раскололась на реформистов и консерваторов. Вопрос стоял так: удастся ли новому председателю партии реформисту Вальтеру Шелю развернуть СПГ налево? Венер неожиданно внес сенсационное предложение: если СПГ проголосует за Гейнеманна, изменение избирательного права будет отменено окончательно, а введение этого нового способа выборов стало бы для либералов смертным приговором.

6 марта 1969 года Густав Гейнеманн был избран новым федеральным президентом. То, что либералы сплоченно проголосовали за кандидата СДПГ, обозначило перемену вектора власти и, соответственно, конец Большой коалиции. Уже давным-давно было видно, что все карты будут смешаны: «Как я это вижу, все идет к коалиции с СДПГ», — уже в 1968 году сообщил по секрету глава СПГ Шель своему заместителю Гансу-Дитриху Геншеру во время летней прогулки по Праге. Конец Большой коалиции приближался с согласия Венера.

«Берлинский кризис» нанес окончательный удар по энергичному строителю Большой коалиции. Перед выборами федерального президента Восточный Берлин и Москва ожесточенно протестовали против присутствия федерального собрания ХДС в Берлине. Раз Бонн не признает статус Берлина, выборы воспринимаются как провокация, а Бонн обостряет напряженность Восток — Запад. Венер увидел в этом удачную возможность все еще разбить лед в отношениях с Панковом, он предложил сменить место выборов. Но восточные берлинцы совершенно не волновали Кизингера, он почувствован шанс изменить отношения с Москвой: когда Кремль предложил «сделку», требуя перенести место федерального собрания, можно было ответить «жестом снижения напряженности». Кизингер уже видел себя в роли укротителя медведей и обратился к советскому послу Царапкину с требованием улучшить условия жизни восточных берлинцев, в противном случае выборы пройдут в Берлине. Кизингера постигло разочарование: в ответ на все его заявления ГДР предложила западным берлинцам возможность посетить родственников, но не наоборот, восточным берлинцам вход в Западный Берлин был запрещен. Этого было, разумеется, недостаточно. Кизингер отклонил предложение.

Тем не менее федеральное собрание было проведено в Берлине, но между Венером и Кизингером начала расти пропасть. Вечером 2 марта 1969 года канцлер дал понять Венеру, что с самого начала имел намерение изолировать Панков и убрать с политической арены Ульбрихта как неисправимого бойца «холодной войны». Позже Венер разочаровался, придя к выводу, что Кизингер «скрывал» свое реальное отношение к делу. Теперь оно раскрылось, и разрыв Кизингера и Венера был неизбежен. Москва тоже делала ставки на «смену караула на Рейне», как пишет эксперт по делам Германии Валентин Фалин. Уже в октябре 1968 года Брандт и советский министр иностранных дел Андрей Громыко встретились в Нью-Йорке и нашли много точек соприкосновения. Кремль не торопился.

Коалиция была на грани распада, казалось, что все точки соприкосновения исчезли. Штраус и Шиллер сцепились друг с другом по вопросу ревальвации немецкой марки, «крессбоннский круг» тем временем разросся до совершенно недопустимых размеров, поэтому Кизингер, не долго думая, расформировал его. Члены кабинета министров практически не разговаривали друг с другом.

Приближался день выборов в сентябре 1969 года, а у ХДС практически не осталось желания воссоздавать Большую коалицию. Было самое время вступить в игру председателю партии, который мог бы «взять за горло» поссорившихся коллег и склонить их к одному решению. Однако Кизингеру сильно не по душе была роль щелкающего кнутом циркового укротителя. На партийном съезде, прошедшем с 4 по 7 ноября 1968 года в Берлине, Кизингер скрепя сердце выступил в пользу возобновления коалиции, предупредив коллег, что «результаты выборов могут потребовать от нас продолжения Большой коалиции. Может быть. Если мы смогли сделать это в 1969 году, то сможем и в 1973 году». Делегаты зашумели, из зала донеслось «Ужасно!» И Кизингер тут же пошел на попятный, разрядив атмосферу шутками: «Я говорю про абсолютную границу. Хотите ли вы продолжать до 1977 года?» (смех в зале). «Как чудесно было быть запряженным в одну тележку с маленьким, милым партнером по коалиции. То же самое сказал баварский крестьянин, когда его спросили после 1871 года, что ему нравится в новой империи. Он ответил: “Да, бывали времена и получше, когда на прусака можно было и насрать”» (смех в зале, аплодисменты).