Всеволод Иванов - Красный лик

Возьмите нашу владивостокскую прессу. Несколько месяцев тому назад я уже указывал на тот уютный, симпатичный быт, которым живут владивостокские левые журналисты… Умерла «Трибуна», но не умерли, слава Богу, жившие при ней люди разного звания, а живут себе, как рантье. А помните независимую эсеровскую «Волю», погибшую от безденежья? Но и Ванька Калюжный, и Федька Мансветов нашли, на какие шиши уехать в Европу! Поверьте, что они гораздо практичнее правых журналистов, потому что они не только журналисты, а они известные политические работники.

Возьмите теперешнюю прессу. Немыслимо, чтобы «Курьер» мог существовать с тем тиражом, который он имеет. Значит, его поддерживают. Кто же? Да уж, конечно, не наши друзья.

Вот «Голос Родины». Когда на страницах сего печального органа появляются статьи, писанные в недрах Несосъезда либо ошалевшим Павлом Олениным, либо ещё кем-нибудь, то я только два основания могу придумать для этого: либо «Голосу Родины» заплачено как за стороннее сообщение, либо это ему выгодно для развала дела, и он получит мзду с другой стороны.

Да, это так. Ведь всем же, чёрт возьми, известна история с валютой и её раздачей Мансветовым… И «Голос Родины» тоже лазил в эту переднюю… А разве он не пользуется теперь благосклонностью торгово-промышленной палаты?!

Возьмём дальше. «Владиво-Ниппо» кушает не бутерброд, а японский рис из токийских недр. «Руль» — лихое дитя некоторых мгновенных лихих комбинаций. И что же, тот же Панов, живший на иждивении у Семёнова, тот же Харитонов, информировавший от имени генерала Афанасьева из Мукдена, — они отлично могут послужить кому угодно как настоящие ландскнехты пера, вот точно так же, как работали они у меня в «Вечёрке».

Но всё-таки 10 000 собак дьявольски воют о бутербродах. Конечно, это им выгодно. Они отводят внимание почтеннейшей публики от себя и, кроме того, работают на общего хозяина — дискредитируют правительство.

Ведь вовсе не в поддержке тут дело, тут дело тоньше. Они утверждают, что правительственные газеты защищают правительство только потому, что им-де «дадено». А если не так, то они бы не защищали.

К психологии современного Хама относится одна очень крупная черта, а именно: неуважение к начальству. Казна, несмотря на то что она питает многих милостивых государей, состоящих на государственной службе и даже берущих от неё поставки, к себе уважения не вызывает, именно, может быть, по этой самой причине. Казённый — всё то, что серо, как казённое сукно, бездарно и пошло.

Вот каков смысл хамского воя о бутербродной прессе разных милостивых государей. Мы же должны открыто заявить, что стоим на противоположной точке зрения.

Не правительство поддерживает нас, а мы поддерживаем правительство, прежде всего памятуя, что только тогда, когда общественность примет формы государственности, настанет порядок на Руси. Это основная наша идея. Анархичность, откуда бы она ни исходила, мы ненавидим всеми силами души. Самое главное несчастье русского народа мы видим в неумении дисциплинировать себя, работая каждый своё дело, вокруг своего национального правительства, создавать ценности государственные, народные, национальные.

Не в бутербродах тут дело, когда повсюду слышим мы о них. Это воет стихия, разнузданная, анархическая, дьявольская, или воют просто глупые люди, которым судьба ещё недостаточно наломала шею.

И из каких это уст идёт — судите сами!

Наши Катилины

Наша политическая жизнь имеет две стороны: печатную и непечатную. В печатной дело обстоит как будто ничего. Есть парламент, министры, споры и декларации. В печатной стороне мы делаем умное лицо и совершенно как бы европейцы…

Но есть другая сторона — непечатная. Двоякосмысленна она. Непечатная она потому, что не попадает в печать. Непечатная она потому, что в ней фигурируют такие рассказы и выражения, что ни в какие ворота не лезут.

И вот, сообщение о том, что открыт заговор, есть выныривание непечатного в печать. Конечно, по этому поводу начнутся сейчас же разговоры. Конечно, пойдут вопросы, запросы, опровержения и т. д. Конечно, утверждения «Русского Края» сегодня будут опорочиваться как «голословные», как «не имеющие под собой оснований».

Но стоит только нырнуть в непечатное, как картина развернётся перед нами во всей красе. Вы хотите знать имена современных Катилин? Пожалуйста! Нет ничего легче. Вы узнаете и о совещаниях в «Версале», и в помещении канцелярии Народного собрания, и о тонкой, как оглобля, конспиративной политике, и о вожделениях, о планах и разделе шкуры не убитого ещё медведя.

Но сделать всего этого печатным — увы, нельзя. Мы терроризированы опасением «выявить раскол». Мы боимся назвать вещи своими именами. А главное — сами-то заговоры тоже слишком половинчаты, пресны и нерешительны и более напоминают разговоры и пересуды горничных по углам, чтобы можно было на них реагировать полной силой гражданского возмущения.

Цицерон в Сенате имеет мужество так говорить этому самому Каталине:

— Доколе ты, Каталина, будешь злоупотреблять нашим терпением? Доколе будешь упорствовать в своём неистовстве? Неужели тебя не испугали ни стража на Палатине, ни патрули, ни собрание всех патриотов, ни взгляды всех здесь присутствующих? Неужели ты не видишь, что замыслы твои открыты? Как ты думаешь, кто из нас не знает о том, что ты делал в предпоследнюю ночь, где был, кого созывал, о чём думал? О времена, о нравы! Сенат знает об этом, консул видит, между тем ты жив. Жив! Давно бы нужно было по приказанию консула казнить тебя, Каталина, обратив на тебя несчастья, которые ты готовишь всем нам!

Так говорил Цицерон. Но главный Цицерон нашего Сената лежит на одре болезни, и неизвестно, как относится к заговору. Но главное, Каталины наши не такие пылкие ребята, как это было в Риме. И я думаю, что если бы Цицерону пришлось говорить в нашем парламенте, то он не призывал бы к мщению, а только скорбно вопрошал:

— Когда же, чёрт побери, прекратится ваша мышиная беготня, с позволения сказать, граждане?! Неужели ничему не выучились вы за четыре года проклятой революции нашей?!

Первый или Второй совет

Несоциалистическое движение на Дальнем Востоке сейчас довольно тяжело больно, несмотря на то что левые газеты ничего про это не пишут. Они не пишут про раскол совершенно сознательно, дабы не испугать своей радостью несоциалистов.