Хэнсон Болдуин - Сражения выигранные и проигранные. Новый взгляд на крупные военные кампании Второй мировой войны

Генерал – майор Эдвард П. Кинг – младший, спокойный, скромный, сильный и способный командующий силами Лусона (все войска на Батаане), рано утром направил японскому командиру флаг перемирия. Было самое время; его силы оказались полностью разбиты; «за [последние] два дня армия испарилась». На интендантских складах продовольствия оставалось лишь половина нормы. «У нас нет больше средств для организованной обороны», – сказал Кинг [18]. Как сильный человек, Кинг взял на себя ответственность за принятие решений, не информируя об этом Уайнрайта на Коррехидоре [19]. Он сказал, что, когда отправился на встречу с японскими завоевателями в своей последней чистой форме, чувствовал себя как Ли у Аппоматокса. Вместе с ним разрозненными подразделениями и рассеянными группами сдались 76 000 истощенных людей, большинство из которых – филиппинцы. Это было крупнейшее поражение в истории американского оружия. В момент, когда американцы сдавались в плен, у Хоммы на Лусоне оборонялось около 81 000 человек [20].

Падение Батаана предвидели, и начиная с 3 апреля пустые пороховые бочки стали заполнять водой и распределять между позициями береговой обороны на Коррехидоре, где наполняли все возможные емкости. У входа в Малинтский туннель вырыли новые колодцы. Оставался еще отличный колодец в районе Сан – Хосе, но вода там была солоноватой, и всю ее приходилось кипятить. Форт Франк на маленьком острове Карабао возле Кавите – Про – винс на южной стороне залива получал воду по подземному трубопроводу, ведущему к резервуару, который находился в начале ущелья в глубине острова. Японцы днем перебивали трубу, а филиппинские скауты ночью высаживались на берег и латали ее.

Ужасные последствия Батаана: изувеченные, раненые, умирающие от голода люди в беспорядке тянулись на Рок в течение многих часов после сдачи. Когда наступил новый день, морские пехотинцы наблюдали за безумными попытками бегущих пересечь Северный пролив в нескольких маленьких лодках. Японская артиллерия их достала; люди на Роке, не имевшие возможности прийти на помощь, видели, как две лодки получили пробоины и затонули, а одна причалила к берегу у артиллерийской позиции. Некоторые из выживших плыли по покрытой масляными пятнами воде к сомнительной безопасности; большинство из них нашли погибель в море.

Это была мрачная прелюдия к ужасному заключительному акту.

Боевой дух Рока упал из – за плачевного состояния 2 000 с лишним человек, бежавших с Батаана. Выжившие были «разбиты, деморализованы и демилитаризованы». Без оружия и снаряжения, некоторые почти голые, почти все – полуживые от голода и больные малярией, желтухой и лихорадкой.

Уайнрайт чувствовал неизбежное падение духа его солдат и издал приказ: «Коррехидор можно удержать, и мы его отстоим». А 12 апреля одна «Летающая крепость» – «первая и единственная помощь извне, которую мы видели» – бомбардировала удерживаемые японцами Николс – Филдз, и это «сильно воодушевило наши сердца», – доложил капитан – лейтенант Т. Паркер.

Японцы зря времени не теряли. Когда артиллеристы и морские пехотинцы стояли у своих орудий, противник установил наблюдательные посты на утесах Батаана и начал накрывать Рок мощнейшим артиллерийским обстрелом, какого Восток никогда до этого не знал.

Были привлечены «огородные пугала» из глубины острова – те, кто мог стоять на ногах, – в батальоны береговой обороны 4–го полка морской пехоты, разросшегося за счет разных собранных частей до 4 000 человек.

Беженцы с Батаана увеличили гарнизон Коррехидора и трех других небольших укрепленных островов в заливе до 11 600 человек. Большая их часть столпилась вместе менее чем на трех квадратных милях Коррехидора. Это не были бойцы – штабной персонал, рабочие, раненые и военнослужащие всех рангов и служб, которые образуют высшие эшелоны большого командования.

Морские пехотинцы 4–го полка с приписанными к нему частями оставались единственными защитниками берегов Коррехидора, и 9–го и 10 апреля они спали возле своих орудий, готовые к попытке японцев захватить Рок [21].

Никакие военные расчеты не могли прояснить ситуацию на Коррехидоре. Остро стоял вопрос о снабжении водой. Не хватало боеприпасов.

Продовольствия по половинчатой норме могло хватить до июля или августа. Было более 1 000 раненых и сотни больных; боковые туннели заполнялись людьми, а некоторые больные лежали на открытом воздухе.

Через два дня после падения Батаана дружественные филиппинцы из Манилы привезли ночью хинин и лекарства на сумму около 650 долларов, которые они собрали в аптеках города. Но это была капля в море. Половина 1–го батальона 4–го полка морской пехоты уже переболела острым гастроэнтеритом; 114 случаев были тяжелыми. Большинство из приписанного персонала с Батаана и многие морские пехотинцы болели малярией; наблюдалась легкая вспышка тонзиллита; все прошли вакцинацию от холеры; было также много случаев заболевания желтухой.

Связь со временем становилась еще хуже, и командные пункты в туннеле Малинты час за часом теряли ее с целыми участками береговой обороны. Одни минные тральщики военно – морских сил, суда местной обороны, морские суда и катера были потоплены; другие держались близко у Рока, напрасно ожидая защиты от смертоносного огня противника.

Отряды береговой охраны, изолированные от командования и друг от друга, прятали воду, продовольствие и боеприпасы.

Итак, в ожидании конца Коррехидор готовился к разгрому.

С 10 апреля, когда батареи противника в Кабкабене на Батаане начали обстрел, жизнь на Роке стала «подобна жизни в центре мишени». Высоты Батаана теперь попали в руки врага, а отроги Кавите возвышались над Роком и его позициями. Укрепленные острова находились под перекрестным огнем с обоих берегов и почти беспрерывными бомбардировками с воздуха.

К 14 апреля, всего лишь через пять дней после сдачи Батаана, все береговые батареи – 155–мм и трехдюймовые – на северном берегу Коррехидора были разбиты или выведены из строя; японцы запустили два наблюдательных аэростата на Батаане, разместили дополнительное количество орудий и продолжали обстрелы крупнокалиберных орудий и батарей на южном берегу Коррехидора.

На протяжении апреля бомбардировки усиливались. Японские бомбардировщики группами от трех до девяти пролетали над Роком каждые два часа, начиная с 8 утра и до захода солнца. Сначала они летали на высоте 20 000 футов, а когда зенитки открывали огонь, японские наблюдательные пункты засекали их позиции и вражеские пушки на Батаане своим огнем сравнивали их с землей. Постепенно зенитный огонь ослабевал; вскоре самолеты противника стали лениво барражировать над Коррехидором, а пикирующие бомбардировщики со свистом пролетали на высоте всего несколько сотен футов над хребтом Малинты. Противник не избежал потерь; несколько самолетов сбили, но намного меньше, чем сообщалось в коммюнике.