Александр Коржаков - Борис Ельцин: От рассвета до заката
Наина Иосифовна попросила у меня посмотреть видеозапись торжества. Я отдал кассету, и с тех пор ее никто из моих друзей и родственников не видел.
Но на другую свадьбу Коржаковых Виктор Степанович из-за нелепого стечения обстоятельств не попал. Мы с женой отмечали двадцатипятилетие совместной жизни. «Серебряный» юбилей праздновали в Доме приемов «Газпрома», пригласили человек сто. Шеф в этот период тяжело болел, и я ему честно сказал:
— Борис Николаевич, вы меня извините за откровенность, но вам приходить на «серебряную» свадьбу не стоит. Без вас будет немножко грустно, но врачи сейчас категорически запрещают любые эмоции и нагрузки. Я пригласил Наину Иосифовну и ваших ребят. Они потом все расскажут.
Он уныло кивнул головой в знак согласия и, как ребенок, расстроился, что его не берут в то самое место, куда особенно сильно хочется пойти.
Раз Ельцина не будет, рассуждал я, значит, можно нарушить «закон парности» и не звать Черномырдина.
На свадьбу я пригласил начальника президентского протокола Владимира Шевченко — он не только приятный человек, но и всегда знает, кого и как рассадить за многочисленными столами. Родственники, по подсказке Шевченко, обосновались в центре, а остальные гости расселись по политическим интересам.
Пришли все приглашенные, в том числе Юрий Лужков, Владимир Ресин, Рэм Вяхирев, Виктор Ерин, Анатолий Куликов, а также мои друзья — Хазановы, Винокуры, Лещенко, Караченцовы и многие другие. Только пограничник Андрей Николаев отсутствовал — уехал в срочную командировку.
Неожиданно, часа за полтора до начала торжества раздается телефонный звонок — президент, несмотря на запрет врачей, собирается к нам. Увы, но звонить Черномырдину и приглашать его было уже неприлично поздно. Еще накануне я радовался, что на мероприятии без президента и премьера обстановка будет непринужденная — почти все гости равны по служебному положению, что, несомненно, создаст свободную дружескую атмосферу. А если бы я пригласил Черномырдина, зная, что Ельцин не придет, то таким поступком расстроил бы Бориса Николаевича — он ревнивый и мог подумать, что я уже «переключился» на Виктора Степановича.
Президент прибыл и выглядел золушкой на пышном балу. Все были разодеты в смокинги теплых тонов, модные костюмы, а шефу надели скромную поношенную рубашку и такой же блеклый костюм. Мысль о том, как сильно изменился наш президент, посетила, похоже, всех гостей.
Он пил безалкогольное пиво вместо шампанского, произнес прекрасный тост в честь юбиляров, потом просидел молча почти полтора часа и уехал. Напряженность мгновенно исчезла.
Едва ли не на следующий день я узнал — Черномырдин сильно обиделся. Он мне потом свою обиду высказал, а я честно объяснил ситуацию.
Фантазии Явлинского
Весной 91-го года, во время отдыха в Юрмале Ельцина навещал Григорий Явлинский. Гриша разговаривал с Борисом Николаевичем по часу в день. Он тогда написал экономическую программу «500 дней», но Горбачев ее не воспринял. А Ельцин поддержал Явлинского и пообещал воплотить все прогрессивные идеи в жизнь.
В ту пору я встречался с Явлинским от случая к случаю, на каких-то совещаниях или выступлениях в Верховном Совете — в ту пору депутаты заседали в большом зале Белого дома.
Самая запоминающаяся встреча с Григорием произошла после того, как он написал прошение об отставке.
Снять Явлинского с должности потребовал премьер правительства Иван Силаев. Я знал, что причины отставки заключались вовсе не в том, что кто-то из членов правительства не воспринимал разрекламированную журналистами программу «500 дней». Все было гораздо прозаичнее — Гриша много говорил, но конкретного делал мало. Например, подолгу не подписывал серьезных правительственных документов. Занимая пост вицепремьера и курируя экономический блок, он не горел желанием брать на себя большую ответственность. У Силаева лопнуло терпение, и он заставил своего заместителя написать прошение об отставке.
Явлинский написал. Ради протеста. И был уверен, что Борис Николаевич, прочитав прошение, с ним переговорит и осерчает на Силаева. Но Гриша не знал характера Бориса Николаевича. Прошения об отставках он подписывал без колебаний и душеспасительных бесед.
На следующий день, после скоропалительного отстранения от должности, Григорий Алексеевич пришел ко мне. Он был страшно подавлен. Чтобы хоть немного его успокоить, я предложил выпить шампанского. За два часа мы выпили бутылки три. Гриша жаловался без устали — его несправедливо не приняли в правительстве, никто его не понимал, президент его не поддерживал. Но самым обидным выглядела процедура изгнания из Белого дома — он пришел с утра пораньше забрать свои бумаги и личные вещи, а табличку на двери кабинета хозяйственники успели вырвать «с мясом».
— Григорий Алексеевич! Разве это удивительно? — успокаивал я расстроенного экономиста. — Меня тоже из Комитета некрасиво выпихнули, Бориса Николаевича из МГК выгнали… А ты из-за таблички переживаешь. Спокойно относись к изгнаниям, еще молодой, у тебя все впереди. Если будешь последовательным в своих шагах и перестанешь обижаться на власть, ты достигнешь многого. Президентом тебе не быть, а премьер-министром России стать можешь. Вот к этому и стремись.
Потом довольно долго мы видели друг друга только по телевизору.
Новая встреча произошла примерно за год до выборов президента. Явлинский уже стал лидером фракции «Яблоко» в Думе. Он беспощадно критиковал Ельцина, и поэтому цитаты из его рассуждений часто транслировали по НТВ. В то время я думал, что Гриша перешел в лагерь врагов Бориса Николаевича.
Неожиданно лидер «Яблока» попросился ко мне на встречу. Я достал бутылку водки и говорю:
— Или, может, по старой памяти шампанского выпьем?
Он улыбнулся:
— Можно водку.
Гриша изменился. В голосе уже не чувствовалось истеричных интонаций. Он называл меня то Сашей, то по имени и отчеству. Мы беседовали о планах президента на будущее, о ситуации в экономике и политике. Явлинский, видимо, перед грядущими выборами пришел ко мне на разведку, хотел обозначить позиции — все-таки мы давние приятели, а не враги.
Расставаясь, уже в дверях, я напомнил Грише прежний совет:
— Если пойдешь в президенты, просто сломаешь себе хребет и загубишь дальнейшую судьбу. Ты никогда им не станешь. Лучше было бы, если б ты поддержал нашего президента, помог ему, подставил плечо, присоединился со своим «Яблоком». Иначе победят коммунисты.
Но Гриша упорствовал:
— Александр Васильевич, я к вам очень хорошо отношусь, но все равно пойду в президенты и выиграю выборы.
