Александр Сладков - Швабра, Ленин, АКМ. Правдивые истории из жизни военного училища
Соревнования у нас в училище спортивные идут круглый год.
Хоть какие-то, но развлечения. Футбол, лыжи, борьба, легкая атлетика. А кто участвует? Вы, наверное, не знаете, в армии ведь как заведено: если ты подтягиваешься, скажем, на перекладине двадцать раз, то автоматически попадаешь в сборную роты «по всему». Бег на три тысячи метров? Давай! Шахматы? Вперед! И так далее. С одной стороны, хорошо, жизнь идет вне строя, не по графику. Вернее, по отдельному графику. Но когда надо упереться, слова «не могу», «не хочу» уже не действуют. Тренировался? Занятия пропускал? Вперед, шалава!
И так всегда было. Взять хотя бы моего папу. В училище военное он поступил мастером спорта по футболу. Записался сразу во все секции. Тут тренировка, там соревнования. Ни нарядов тебе, ни караулов. Даже фотография такая у нас дома есть, папа мой худющий, в майке какой-то полосатой, руки тонкие, вверх вскинуты, а в руках штанга огромная! И надпись на обратной стороне: мол, иду на рекорд. Но вот однажды пригласил ротный папу на разговор:
– У нас соревнования на носу. По боксу.
– Так я не по этим делам.
– Надо, Валера, надо! У нас в весе до восьмидесяти одного провал!
И вот настал час. До нужной весовой категории папе не хватало килограммов десять. Но армия – это быстрое дело. И натиск. Ротный повел курсанта-папу в буфет, купил три литра молока, пирожных бисквитных полдюжины.
– Может, не надо?
– Надо, Валера. Честь роты.
Съел папа угощения и на ринг. Два удара и нокаут. Вот вам судьба армейского спортсмена. Мало того, что избили, так еще и вырвало на ринг. Молоко, бисквит – все выскочило. Но это было давно. А нынче я вам рассказываю про КВАПУ. Объявили тут первенство училища по дзюдо. И мы давай старшину уговаривать:
– Пытровыч, выступи, выступи! Порви их там всех на хрен!
А старшина наш, к слову, свои ночные забавы не бросил. Я имею в виду резиновый жгут, привязанный к койке, правда, уже не к моей, а к Нефедкина, и упражнения с ним. Тяга, стон… Хрясть! Воображаемый бросок совершен. Тяга, стон… Хрясть! Еще бросок. И вот что вы думаете? Уломали мы таки старшину. Достал он из своих загашников кимоно, пришел в спортзал. А там народу битком. Любят у нас такие соревнования. Пытровыч переоделся, а дальше… Вот это «дальше» прокручивается в моей голове как в замедленном кино. Погружаю вас в атмосферу… Расслабьтесь… Представьте… Гул в зале вдруг стихает. На нет. В дверном проеме появляется соперник нашего старшины. «Минус», ну, в смысле, первокурсник. Топ-топ-топ. Медленно так идет. Снимает очки в толстой роговой оправе (как он врачебную комиссию с этим зрением прошел?), кладет на лавку. С таким звуком: «тук»… А «минус» размером с дикого секача. Кабан такой есть, если кто не знает. До трехсот килограммов его вес доходит. Ножки у соперника коротенькие. Как у пингвина. И ручки такие же. Шеи нет. Спина сразу в загривок переходит. А сам он круглый, как бочонок. Чубчик вверх топорщится, как будто от ярости. Выходит, значит, он на татами (на наши затертые маты), чуть кланяется, встает напротив нашего старшины. А сам глядит не на него, куда-то угрюмо в сторону. Чувствует, что за него здесь никто не болеет. И этот факт «минуса», по-моему, чуть-чуть нервирует. Пытровыча в его деревне кланяться, видимо, не научили. Он сгорблен, лоб морщинится, к схватке готов.
– Вперед!!!
И вот медленно, не торопясь, первокурсник берет нашего старшину одной рукой за шиворот, а второй за пояс. Приподнимает, как мешок с картошкой. Переворачивает вниз головой и два раза бьет макушкой об маты. «Клац, клац!» Мы отчетливо слышим, как щелкает старшинская челюсть. Потом секач нежно опускает обмякшее тело вниз. Кланяется. Осталось только мелом на матах контур Пытровыча обрисовать. И вызвать эксперта-криминалиста. Вскидывается рефери. Машет руками над головой:
– Иппон! Иппон!!!
Знаете, что такое «иппон» на ихнем, дзюдоистском? Самая высокая оценка. С японского переводится как «одно полное очко». Что-то в этом переводе есть. Можно даже сказать не очко, а «полная жопа». Если иметь в виду борцовский дебют старшины.
Вот так. Спорт… Две недели уже Пытровычу кашу в каптерку носят. В котелке. Сам он сидит и не высовывается. И занятия его ночные, со жгутом, слава тебе господи, прекратились.
Бывают у нас еще соревнования по самбо. Тут мы сценарий примерно знаем. Все борются, только вот в категориях «до пятидесяти двух» и «свыше ста» интриги нет. Почему? Отвечу. В наилегчайшей категории первое место всегда берет курсант Чижов, Чиж. Ему единственному в КВАПУ удается сбросить нужный вес. Да, бывает, достигает он результата с большим трудом. А больше таких дистрофиков у нас в КВАПУ нет. Все же по росту у нас тоже ограничения есть при поступлении. Карликов не берут. Однажды я зашел в гражданскую увальскую баню. В парную. Температура сто пятьдесят, аж волосы плавятся. Гляжу, на полке́ простынь валяется и двое наших лупят по ней вениками изо всех сил.
– Вы что делаете? Зачем простынь бьете?
Один молча приподнимает материю. А под ней курсант Чижов.
– Вес сгоняет, скоро соревнования…
Говорят, сержанты за пару дней перед стартом прекращают давать Чижову воду. Даже зубы заставляют чистить «на сухую», чтоб влагу со щетки не слизывал. В итоге на ковер при объявлении наилегчайшей категории выходит один Чиж, кланяется и берет первое место. В роту уносят кубок, Чижа в чайную.
Вернемся к самбо. В абсолютке, ну, то есть свыше ста, до недавнего спорили Паша Ловгач и Андрей Сокол. Ну как спорили… Их ведь всего двое в КВАПУ в таком весе. За соточку. Кинут монетку, определят, кто первый, кто второй, покочевряжатся на ковре для виду, и все. Кому выпало – бросит, кому выпало – ляжет. Смирно! Вольно! Разойдись! Но тут в их спор вмешался Фэн, Саня Загородний из нашей роты. Он тут перед взвешиванием привязал себе к яйцам два блина от штанги. И появился у наших силачей конкурент. Дело в том, что ни Сокол, ни Ловгач бороться не умеют, раскидал их Фэн. Вот и делят они с этого года уже третье место и второе.
Есть у нас в роте и штатные спортсмены. Ну это профессионалы. Они аж в Кургане тренируются. Собирают их вместе по средам-субботам и отпускают в город, в легкоатлетический манеж. Кто уж там из них как старается, я не знаю. Могу сказать только за Большого, Сашу Дегтярникова. Сам от него все слышал. Саша у нас лыжник. КМС. Когда все идут в манеж, он – в «Русские пельмени». Селедочка, водочка. А потом домой, спать. Сам-то он курганский. Вот такие у него тренировочки. А на каждом лыжном забеге, на финише, у него обморок и пена изо рта. Первым-то он приходит, но потом сразу в санчасть.
Однажды Большого замучила совесть. Я об этом вчера узнал, когда стоял дневальным по роте. Является, значит, к моей тумбочке ночью Большой. И не стоит, а ходит, ходит вдоль стеллажей с шинелями, как привидение, в своей карликовой белуге.
