Микола Садкович - Человек в тумане

Колонна остановилась. Сначала прокатилась глухая волна недоумения, потом ее отбросило назад коротким словом:

- Полиция!

Вдруг стало тихо на бристольской дороге. Даже слышно было, как за холмом промычала корова и в густых кустах крыжовника перекликались сытые дрозды. В эту минуту росло возмущение. Оно плеснуло прямо в лицо полицейского офицера, ставшего против депутата парламента.

- Прикажите вашим людям очистить дорогу! Мы живем в свободной стране и можем идти куда пожелаем, по своему выбору!

- Конечно, - согласился полицейский офицер. - Вы можете идти куда пожелаете при одном только условии, если выберете направление в сторону Лондона.

- Я протестую! Мы не сделаем ни шагу назад!

- Ни шагу назад! - повторило несколько голосов.

- Что ж, - ответил полицейский. - Мы не прочь постоять вместе с вами.

- Садитесь, друзья! - закричал депутат, повернувшись к толпе. - Никто не имеет права...

Голос его потонул в шуме выкриков: "Садитесь! Садитесь!" И вся трехтысячная лавина людей заколыхалась, опускаясь на асфальт. Боб-счастливчик подстелил газету, и Жизэл, смеясь, села на нее, поджав по-турецки ноги. Она сразу стала центром кружка. Герт сказал:

- Если есть карты, можно составить неплохой покер!

Блейк-упаковщик все еще оставался на ногах.

- Имейте в виду, - насупившись, сказал он полицейскому, - найдутся мужчины, чтобы развернуть ваши автобусы. У нас есть опыт! Да, да! Двое ваших друзей уже сидят в кювете...

- Так это вы? - обрадовался полицейский. - Ол райт!

- Смотрите, смотрите, что они делают? - закричала Жизэл, вскакивая. Ян, Герт и Боб тоже вскочили на ноги. Они не слышали всего разговора Блейка с полицейским чином, не знали, что именно вызвало сопротивление упаковщика... Во всяком случае, они были на его стороне. Полицейские тащили Блейка к автобусам, он упирался, пытаясь высвободить руки. Член парламента, забегая то справа, то слева, кричал срывающимся от волнения голосом:

- Не имеете права! Я протестую, прошу вас!

Блейк сильно, рывком повернулся к застывшей толпе, крикнул:

- Товарищи!

Тут на него навалилось сразу несколько полицейских.

Жизэл взвизгнула и вцепилась в сержанта, выворачивающего руки Блейку. Сержант отмахнулся так, что Жизэл полетела бы на асфальт, если бы Герт не подхватил ее. Теперь уже Боб-счастливчик и Ян не могли остаться в стороне. К ним на помощь поспешило несколько студентов. Но полицейских было значительно больше.

Дневник наблюдений

ЛИСТ ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ

Рисунки: Шествие по улицам Лондона.

Уже знакомые нам плакаты, призывающие остановить ядерные испытания.

Несколько фотографий из газет:

Полиция, перегородившая дорогу. Сидящие на асфальте участники похода. Полицейские не то избивают, не то пытаются сдержать дерущегося грузного пожилого мужчину.

Объяснение, опубликованное в газете: Как выяснилось в последний час, задержанные полицией несколько человек, участвовавших в походе "Олдермастон", обвиняются вовсе не в их несогласии с продолжающимися ядерными испытаниями, а лишь в нарушении общественного порядка.

Свидетельскими показаниями установлено, что задержанные пытались воспользоваться не принадлежащими им автомобилями, применив при этом силу. В результате неумелого обращения с автомашинами "Ягуар" и "Консул" произошли повреждения. Убытки подсчитываются. Дело будет передано в суд и рассмотрено с надлежащим вниманием.

Что же касается полицейских с собаками, появившихся в этот час на дороге, то это не более как совпадение. Известно, что ежедневно в это время полиция выводит собак на прогулку. Запись: Эхо инцидента на бристольской дороге отозвалось в больших и малых городах Англии. Интересно, как оно скажется на предстоящих выборах в парламент?

Глава семнадцатая

Два полицейских автобуса с закрытыми тюремной решеткой окошками увозили наиболее горячих участников похода в Лондон по окружной дороге, через Рединг. Арестованные не знали, чем закончился день на бристольской дороге. Смогла колонна двинуться дальше или все еще, сидя на асфальте, "играет в молчанку" с полицией? Не чувствуя себя хоть сколько-нибудь виноватыми, молодые люди сохраняли веселое настроение. Азарт недавней стычки сменился шуточными воспоминаниями и поддразниваниями друг друга.

- Не плохо заканчивается наше свадебное путешествие! - сказал Боб-счастливчик.

- Боюсь, что вам предстоит еще лучший медовый месяц, - подхватил Герт.

- О, Боб, - Жизэл обняла своего изрядно потрепанного жениха. - Я так счастлива!

- Осторожно! - с комическим испугом крикнул ей Герт. - Вы сомнете подвенечное платье!

Жизэл невольно взглянула на свой праздничный наряд. Платье больше не было пышным и белым.

Один только Блейк не ждал для себя ничего хорошего. Даже если полиции не удастся обвинить его в чем-либо серьезном, так или иначе их имена попадут в газеты, а это вряд ли понравится шефу конторы "Смит, Ален и К°". Как-никак он ведает упаковкой товаров разных заказчиков, найдутся такие, что не пожелают пользоваться услугами рук, на которых побывали полицейские наручники. Студенты дело другое. Им пока еще бояться нечего. Они еще не хлебнули настоящего горя. К ним полиция иначе относится. Вот сидят на концах скамеек молчаливые полисмены, внутренняя охрана. Правда, пока они не прибавили ни одного слова к болтовне молодых и старательно прятали улыбки, но когда Жизэл с ужасом обнаружила, что свадебный фрак ее жениха в нескольких местах засветился белыми щелями в результате сопротивления, один из полицейских молча протянул ей иголку и моток ниток.

- Благодарю вас, - сказала Жизэл, помогая Бобу снять фрак. - Это будет мой первый вклад в семейную жизнь!

- Вы думаете, Бобу не придется платить за починку? - спросил веселый парень из Гринвича.

- Нет, это не оплачивается!

- Все оплачивается! - изрек Герт. - На все есть своя цена!

Ян с улыбкой слушал дружескую перепалку. Странно, только теперь, оказавшись в тюремной машине, он почувствовал себя, кажется, по-настоящему счастливым. На все есть своя цена. Но как расценить то, что оплачивается из сумм человеческих переживаний? Цена счастья и цена несчастья... Где справедливая мера?

Если душа твоя оценивает прежде всего намерения, то вне тебя ценят-только факты. Есть справедливость совести и логика установленных законов. Нередко, ища справедливость по ценнику наших чувств, мы путаемся в заблуждениях.

Ян смотрел в узкое окно автомобиля. За решеткой мелькали небольшие поля, деревья, столбы телеграфа... Солнце разрывало туман, выхватывая то красную крышку низкой и длинной фермерской риги, то неожиданно большой стенд рекламы и снова огороженные поля... Появились большие строения. Скоро Лондон. Он впервые увидит город через решетку. За ней то, что вне тебя. То, что оценивает только факты. Не прошлые факты. Они больше не захватят его, не утвердятся. Теперь он знал, что никакая сила не сможет заставить его повторить роковую ошибку.