Софи Шово - Леонардо да Винчи

После возвращения из Болоньи положение Леонардо еще больше ухудшилось. Он чувствовал себя во вражеском окружении. Интриги немцев-зеркальщиков служили убедительным свидетельством этого. В довершение всех бед 17 марта 1516 года скончался его покровитель, нежный красавец-меланхолик Джулиано Медичи. Его кончина оставила Леонардо совершенно беззащитным. Под конец своего пребывания в Риме он отметил: «Медичи создали меня, Медичи меня и погубили». Даже когда Джулиано не было в Риме, сам факт его существования служил гарантией безопасности Леонардо. После его смерти у мастера не осталось покровителей, равно как не осталось и средств к существованию. Именно в такой ситуации Леонардо особенно остро ощущал потребность в покровителе. Нарастало почти бессознательное ощущение угрозы. Поневоле приходилось всерьез задуматься об отъезде из Рима. Но куда направить свои стопы? И на какие средства жить?

В августе 1516 года Леонардо еще находится в Риме, но решение, похоже, уже принято. Он отправляется в Милан, чтобы уладить там свои дела, позволить Франческо Мельци повидаться с семьей и, вероятно, попрощаться с Салаи. Впрочем, на этот счет нет никаких достоверных сведений.

Впервые за многие годы Леонардо один, то есть без Салаи. Определенно, тот был романом всей его жизни, хотя прямых доказательств этого нет, поскольку сам Леонардо тщательно скрывал свои связи. Однако его выдают заметки, эротические, даже порнографические рисунки,48 свидетельства современников, а также чрезмерные денежные траты, подозрительные, когда речь идет об отношениях между хозяином и слугой или мастером и учеником. Такие траты не имеют оправдания, если не предположить наличие любовной связи. Тот факт, что Леонардо в течение более двадцати лет терпел рядом с собой этого одиозного шалопая, беззастенчивого вымогателя, не может быть объяснен ничем иным, кроме безрассудного любовного увлечения, страсти. Салаи постоянно вредил ему, но, несмотря на это, они никогда не расстались бы, если бы тот, предполагая скорую кончину мастера, сам не покинул его.

Друзья, слуги, помощники и ученики Леонардо постоянно жаловались ему на Салаи, которому совершенно не доверяли и которого решительно отвергали. Салаи, этот паршивый пес, не упускал ни одной возможности, чтобы поступить дурно, навредить, украсть, испортить. Как при этом Леонардо мог любить его, и любить столь сильно и столь долго, остается одной из великих загадок его жизни.

Без труда можно представить себе, какое чувство одиночества овладело Леонардо, когда его покинул возлюбленный, умер лучший его покровитель Джулиано, а папа забыл о нем, фактически изгнав его из цеха римских художников. Леонардо фактически был низведен до состояния нищенства, хотя формально его положение и не могло определяться этим словом. Не получая заказы, он вынужден был прибегать к собственным накоплениям. Можно ли было в такой ситуации проигнорировать настойчивые приглашения французского короля? Многочисленные письма Франциска I свидетельствуют о его заинтересованности в Леонардо, даже о личном интересе к нему. Чем привлек к себе этот престарелый оригинал такое внимание молодого короля? Вероятно, тот понимал, в каком положении находился Леонардо после смерти Джулиано. Приглашения от французского короля стали особенно настойчивыми после того, как ему объяснили, что со смертью Джулиано Медичи Леонардо лишился своего последнего покровителя в Италии.

И Леонардо, учитывая деликатность короля и собственное отчаянное положение, принял приглашение. Он решился на дальний переезд, несмотря на свой преклонный возраст, физическую слабость и опасность, всегда сопряженную с переходом через Альпы, особенно в зимнее время, которое неумолимо приближалось. Леонардо всегда был легок на подъем, переезд никогда не пугал его, но на этот раз всё было иначе. Этот переезд неизбежно должен был стать последним для него. Леонардо не питал на сей счет иллюзий: если сейчас он покинет Италию, то уже навсегда. Никогда больше он не вернется сюда. Он умрет во Франции. Своего рода безвозвратное изгнание, прощание с родиной. Правда, понятие родины мало что значило для Леонардо. Он уже тысячу раз доказывал, что его бескомпромиссное вольнолюбие не позволяет ему привязаться ни к одной стране, ни к одному хозяину, ни к одной политической группировке. Но кое с чем трудно было расставаться навсегда: с привычной итальянской едой, итальянским языком, особенно с любимым с детства тосканским наречием, его истоком и началом…

Приближалась зима, поэтому времени на раздумья не оставалось. Если Леонардо принимал приглашение французского короля, то ему надлежало незамедлительно отправляться в путь, еще до первого снега.

Этот отъезд поразительным образом напоминал его бегство из Флоренции тридцатью четырьмя годами ранее. С той лишь разницей, что теперь сам король предоставил ему эскорт, дабы он мог без особого труда перебраться через Альпы и перевезти свой скарб. Леонардо никогда не останавливался перед опасностью или трудностями. Ничто не могло остановить его и на этот раз.

Накануне зимних холодов Леонардо уложил свои пожитки в дорожные сумки, погрузил их на мулов и отправился в путь в сопровождении Франческо Мельци и Баттиста да Вилланис, своего верного слуги. Путь его лежал через Ломбардию, Пьемонт, Альпы, Савойю, долину реки Арв. Леонардо тщательно фиксировал маршрут движения в своих записках, дабы потом его легче было восстановить в памяти. Рано наступившая в тот год зима сильно осложнила завершающую часть путешествия, и без того достаточно опасного. Измученный трудным переездом, Леонардо не мог в полной мере насладиться ни красотами открывавшихся перед ним пейзажей, ни теплотой оказанного ему при королевском дворе приема. Правда, самого Франциска I при этом не было. Государственные дела требовали его присутствия в другом месте, но освободившись, он тут же поспешил навестить великого человека, которого по его распоряжению поселили в небольшом замке Клу, в котором прошли детские годы самого короля, поблизости от Амбуаза, где двор проводил часть года и где жили мать и любимая сестра короля, знаменитая Маргарита Валуа. Последняя вскоре тоже привязалась к Леонардо.

Национальный архив в Париже хранит свидетельство выплаты «мастеру Леонардо да Винчи, итальянскому живописцу, суммы в две тысячи золотых экю в качестве его пенсиона на два года». Тысяча экю в год — огромная сумма. И это не считая многочисленных подарков, которыми суверен осыпал своего дорогого гостя по прибытии во Францию. В том же самом документе Леонардо официально поименован «королевским живописцем».