Алексей Шишов - Персидский фронт (1909) Незаслуженно забытые победы

Высадка русских войск в порту Энзели, быстрое и почти всегда неожиданное перемещение казачьей конницы породили слух, что на западном персидском побережье Каспия высадились 50 тысяч русских. Вскоре по мере продвижения баратовского корпуса внутрь страны эта цифра «выросла» вдвое.

Высадка Кавказского экспедиционного кавалерийского корпуса в Энзели, движение к Тегерану русского отряда силой всего в один казачий полк вызвали откровенную панику в Тегеране. Причем эта паника искусственно создавалась в городе не где-нибудь, а на базарах, которые на Ближнем Востоке исторически являлись центром политической жизни не в одной только Персии.

Теперь уже премьер-министр Мустоуфи-эль-Мемалек убеждал Султан-Ахмед-шаха не вымыслами, а реальной «картинкой». Юного шаха пугали тем, что он вот-вот станет заложником у России. И что ему надо спешить с отъездом вместе с двором в древний Исфахан, где у него уже есть надежная вооруженная зашита «воинов ислама», и объявить этот город временной столицей Персидского государства.

Юного правителя убеждали в том, что он должен удовлетворить такое пожелание «нации и духовенства», «не подвергать опасности династию Каджаров». На имя Султан-Ахмед-шаха пришли «протесты» из останов Запада и Юга страны, то есть из тех провинций, которые являлись сферой деятельности «военного агента германского Генерального штаба графа Каница».

В эти дни в Тегеране дипломаты Германии, Австро-Венгрии и Турции развили «кипучую деятельность». Их послы, говоря о посягательстве России на территорию нейтральной Персии, говорили о том, что государство Каджарской династии должно объявить ей войну и присоединиться в Великой войне к Берлину, Вене и Стамбулу.

В ходе такой «обработки» со стороны дипломатических миссий трех держав, воюющих с Антантой, шах стал терять самообладание Его Величества и уверенность в себе, как персидского монарха. Только этим можно объяснить то, что Султан-Ах мед-шах просил передать министру иностранных дел России буквально следующее:

«…Он (шах) не чувствует в себе достаточно силы, чтобы продолжить царствовать, и что поэтому желал бы по возможности скорее передать бразды правления своему отцу и снова стать наследником престола».

Султан-Ахмед-шаху давалось немного времени на то, чтобы решиться «начать новую эру царствования, свободную от русского и английского влияния». Однако российскому посланнику фон Эттеру, опытному в восточных делах дипломату, удалось уговорить сомневающегося во многом шаха не уезжать в Исфахан, в этот «германо-турецкий стан».

Вероятнее всего, самым убедительным доводом в словах фон Эттера для шаха стало то, что посланник давал твердые гарантии в том, что войска генерала Баратова двинутся к персидско-турецкой границе, минуя столицу страны. Султан-Ахмед-шах после недолгих раздумий и советов с членами правящей династии Каджаров местом своего дальнейшего пребывания избрал загородный дворец Фараг-абад, всего в четырех верстах от Тегерана. Охрану Его Величества продолжали нести шахские казаки.

Фон Эттеру потребовалось немало усилий, чтобы убедить царского наместника на Кавказе великого князя Николая Николаевича-младшего не вводить войска в столицу Персии. На такое предложение посла он ответил, что «войска, раз двинутые, должны дойти до их назначения».

Все же кавказский главнокомандующий остановил Тегеранский отряд генерал-майора Золотарева в Кередже, всего в 30 километрах от столицы. Вскоре отряд сменил 3-й Ейский сводно-кубанский казачий полк, которым командовал полковник граф Владимир Васильевич Адлерберг, в прошлом офицер гвардии. Такое решение «спасло положение».

Этот полк иногда назывался Тегеранским гарнизоном, готовым в случае необходимости предотвратить враждебные выступления в столичном городе. То есть строить иллюзии на полное успокоение в нем и полное бегство германской агентуры не приходилось.

Когда паника в Тегеране улеглась, Султан-Ахмед-шах пожелал, чтобы офицеры и казаки Ейского полка, стоявшего в Кередже, свободно посещали его столицу. Шах «охотно слушал полковых песенников и с большим интересом рассматривал русские броневики, прибывшие в корпус».

Потерпев неудачу с «переселением» персидского правителя из столицы в Кум или Исфахан, граф Ганс фон Каниц перешел к активным действиям. Российский посланник и генерал Н.Н. Баратов получили из разных источников достоверные сведения о том, что в районе Султан-абада, расположенном между Кумом и Хамаданом, сосредоточились около 5 тысяч прогермански настроенных вооруженных людей, прежде всего из числа кочевников. В Хамадане на главной городской площади всем желающим повоевать «за веру» открыто раздавалось оружие (винтовки и патроны).

Более того, к Султан-абаду подошел хорошо вооруженный Хамаданский жандармский отряд. И ожидалось прибытие туда же из разных мест еще 5–9 тысяч (по разным сведениям) муджахидов. Командованию экспедиционного корпуса стало ясно, что неприятель не просто концентрирует свои силы, но и собирается «открыть» масштабные военные действия.

Их первый успех был способен породить анархию в стране, где во многих провинциях центральная власть больше походила на номинальную, чем на реальную. К тому же местные губернаторы военной (полицейской) силой не обладали. Поэтому им приходилось «пасовать» перед теми военными отрядами конников, которые порой приводили в столицы вожди местных кочевых племен.

То есть в Петрограде и Тифлисе ясно понимали, что русские (и английские на юге) экспедиционные войска будут гарантом государственной стабильности шахской Персии, в которой Россия имела немалые интересы, в ходе Великой войны. И, вполне возможно, в какое-то время после ее окончания.

Баратов предвидел, что промедление с наступательными действиями в самых решительных целях медлить ему не приходится. Основные силы экспедиционного корпуса разбиваются на пять тактических отрядов. Особенностью их стало то, что действовать им предстояло на вполне самостоятельном направлении, достаточно изолированно друг от друга. Это касалось в первую очередь тех отрядов, которые направлялись в горные области.

Чтобы предупредить вражеские действия, 23 ноября вперед выдвигаются два сводных конных отряда, которым в наступательной операции отводилась главная роль. Они вышли из города Казвина в юго-западном направлении (на Хамадан) и юго-восточном (на Лялекян — Кум).

Хамаданский отряд полковника-терца Михаила Георгиевича Фисенко, кавалера ордена Святого Георгия 4-й степени и командира первой бригады 1-й Кавказской казачьей дивизии, окончившего Николаевское кавалерийское училище, Московский архивный институт и Академию Генерального штаба, состоял из: