Леонард Нимой - Я — Спок

(Много недель спустя, когда я, наконец, смотрел фильм в кинотеатре, аудитория нервно рассмеялась на этом жесте, будто говоря: «Ну, видите? Он в порядке, в конце-то концов. Он справится…» Не в этот раз).

Несмотря на все мои предыдущие страдания, сцена сыгралась просто и хорошо, и Билл Шатнер выдал просто чудесное представление. Единственной моей проблемой оказалась нехватка кислорода в камере. Самый сложные мгновения наступили, когда последние реплики были произнесены, и Спок очевидно испустил последний вздох. Камера медленно отъехала от вулканца — я хочу сказать, очень, очень медленно — пока я задерживал дыхание. Казалось, прошла вечность, прежде, чем Ник крикнул: «Снято!», и я смог вздохнуть. Естественно, нам пришлось сыграть сцену несколько раз, чтобы снять ее под разными углами — и с каждым разом оказывалось все труднее и труднее задерживать дыхание на требуемое время.

Затем — быстрей, чем я успел это понять — все было кончено. Я снимал уши, грим, форму — пока Спок постепенно не растаял, оставив одного Леонарда Нимоя.

В каком-то роде это просто еще один рабочий день на съемочной площадке в Голливуде, просто еще одна из тысяч сцен смерти, записанных на пленку. В конце концов, я был опытным актером, я «умирал» до этого в фильмах, обычно как «злодей», получающий по заслугам.

Но никогда до этого ни один персонаж, которого я играл, не оставлял настолько глубокого следа в моей душе, моей карьере, моей жизни… а я только что воплотил заговор, призванный положить конец нашим долгим, странным и поразительным отношениям. Большие никакой поднятой брови, никаких упоительных поддразниваний вспыльчивого доктора, или предложений логики моему импульсивному другу и капитану. Никакого больше слияния разумов, никакого нервно-паралитического захвата или вулканского салюта и благословения: «Долгой жизни и процветания». Тяжесть этого всего навалилась на меня в полную силу, когда я вел машину домой. Я задал себе вопрос — что же я натворил?

НИМОЙ: Спок?

(молчание.)

НИМОЙ: Спок… Прости меня…

(молчание.)

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Возрождение, или Что я правда хочу — так это режиссировать

СПОК: Я был мертв на планете Генезис… и все же ты вернулся за мной. Почему?

НИМОЙ: Потом что нужды одного перевешивают нужды многих… или некоторых.

СПОК: Я не понимаю.

НИМОЙ: Потому что я скучал по тебе, Спок. Потому что я прошу прощения, что отдал тебя на убой, ясно?!

СПОК: В таком случае… извинения принимаются.

В «Звездном пути-II» с идеей, что Спок умрет, мы вступили на опасную почву. Харви, Ник и прочие приняли решение рискнуть, провести эксперимент и не поддаваться страху. Так и было сделано — бесстрашно, несмотря на внушающие ужас предсказания, что фанаты будут бойкотировать фильм. (Остались ли они всей толпой в стороне на самом деле? Ну, судите сами — «Звездный путь II: Гнев Хана» собрал за выходные большую сумму, чем любой другой фильм к тому времени). Собственно, даже те фанаты, которые громче всех протестовали, остались довольны. Их отношение лучше всего можно было выразить как: «О. Ну, мы знали, что вы собираетесь его убить, но не понимали, что вы собираетесь это сделать именно так…»

Как я написал в предыдущей главе, цитируя «Буду ли я думать о тебе», смерть приносит новое виденье жизни… А бесстрашное решение исследовать смерть Спока принесло огромный прилив новой энергии, которая вылилась в третий фильм «Звездного пути»… и не только.

Через несколько недель после того, как мы закончили снимать «Гнев Хана», меня позвали на показ фильма в студийном кинотеатре «Парамаунт». Как обычно, приглашались актеры и съемочная команда вместе с их ближайшими родными и лучшими друзьями. Я смотрел, как кинокартина разворачивается передо мной и получал себе удовольствие, пока вдруг «Энтерпрайзу» не начало грозить уничтожение от рук подлого Хана и устройства «Генезис». Опять я услышал, как повторяется знакомый диалог, пока Кирк вызывал Скотти и получал дурные вести о том, что корабль никуда не летит.

И я увидел, как Спок усваивает эту информацию и принимает решение.

К тому времени, как Спок поднялся, чтоб покинуть мостик, слезы стали наворачиваться мне на глаза, ведь я лучше всех знал, что он собирался сделать.

Опять я ощутил порыв вскочить, выбежать из кинотеатра, спрятаться. Было достаточно тяжело играть предстоящие сцены — но теперь я был вынужден за ними наблюдать. И теперь, раз у меня не было возможности отвлечься, сконцентрировавшись на самой работе, это было невыносимо. Все, что я мог сделать — это мысленно просить у вулканца прощения.

Было ужасно само по себе смотреть, как умирает Спок — персонаж, к которому я испытывал величайшее восхищение, уважение, и… ну, хорошо, явную любовь — но вдобавок я знал, что частично винить нужно меня, именно меня. Я участвовал в заговоре, который привел к его смерти, если хотите, и чувство вины было кошмарным. Мне отчаянно хотелось сбежать из кинотеатра, но годы общения с публикой и прессой удержали меня на месте. Меньше всего мне хотелось, чтоб кто-нибудь неправильно меня понял и решил, что я недоволен фильмом или своей ролью.

И, как объятому горем другу, меньше всего мне хотелось бесконечно объясняться со зрителями. Так что я замер на месте и наблюдал, как Маккой, Кирк и Спок доигрывают свои последние совместные сцены. Я наблюдал, как вулканец мягко прижал кончики пальцев ко лбу доктора и шепнул: «Помни». Я наблюдал, как Кирк и Спок свели руки, разделенные стеклянной стеной, когда вулканец произнес: «Я был и всегда останусь твоим другом».

К тому времени, как все было кончено, слезы текли у меня по щекам.

Последовала сцена похорон — трогательный панегирик Кирка, сказавшего: «Из всех душ, встреченных мною в странствиях, его была наиболее человечной». Гладкая черная погребальная капсула Спока была погружена в торпедный аппарат и выпущена в звездную пустоту космоса.

Затем появился новый смонтированный кусок — которого не было в оригинальном сценарии, он был снят задним числом, в ответ на реакцию аудитории на тестовые показы (Харви и прочие на «Парамаунт» были озабочены мрачной атмосферой, в которую изначальная концовка погружала аудиторию, и сошлись на том, что нужен какой-то более обнадеживающий финал). Камера выхватывает поверхность планеты Генезис, где она медленно проплывает над туманом и листвой, чтобы наконец остановиться… на погребальной капсуле Спока, которая цела, невредима и сияет в солнечных лучах.

Ну, я знал, конечно, что «Помни» и слияние разумов с Маккоем оставили для Спока определенную лазейку…