Владимир Дайнес - Маршал Конев

3. Противнику удалось за счет резервов создать глубоко эшелонированную оборону с большим насыщением автоматического огня пехоты и артиллерии, поэтому операция 20 армии приняла затяжной характер, а боевые действия сводятся к длительной борьбе за каждый опорный пункт»{266}.

Далее командующий Западным фронтом пишет, что в ходе напряженных боев с 25 ноября израсходовано большое количество боеприпасов, потеряно безвозвратно 493 танка, убитыми 15 753 человека, ранеными 43 874. Потери противника составили уничтоженными 32, 2 тыс. солдат и офицеров и 297 пленными, 238 танков (из них 21 захвачено в качестве трофеев), до 500 орудий, 93 самолета. «Учитывая состояние обороны противника на Сычевском направлении и отсутствие по конкретно сложившейся обстановке оперативного взаимодействия с частями Калининского фронта, — подчеркивает Конев, — считаю необходимым операцию в Сычевском направлении временно приостановить с целью перегруппировки сил и нанесения удара на другом участке фронта. За последнее время в связи с активными действиями 20 и 30 армий противник несколько ослабил силы Ржевского участка обороны, к тому же оборона противника с севера на юг менее развита в глубину, особенно на участке 87 пд. Таким образом, будет более выгодным Ржевско-Сычевско-Оленинско-Белыйскую группировку пр-ка, состоянию из 26–28 дивизий, бить по частям. Вначале разгромить Ржевскую группировку пр-ка (5–6 пд) и захватить г. Ржев». Новое наступление предлагалось начать 1 января 1943 г. силами 31-й и 30-й армий с целью прорыва вражеской обороны и ударами с юго-востока, юга, запада и юго-запада овладеть Ржевом.

Сталин, получив доклад Конева, принял решение о переходе к обороне в полосе Западного и Калининского фронтов. Операция «Марс» завершилась неудачей, не достигнув своей цели. По оценкам немецких источников, общие потери в живой силе советских войск превысили 200 тыс. человек, в том числе 100 тыс. убитыми, а потери танков составили 1655–1847 из примерно 2000 единиц, введенных в сражение{267}. Д. Гланц считает, что войска Западного и Калининского фронтов потеряли 335 тыс. человек и 1600 танков{268}. По другим данным, потери Калининского (22, 39 и 41-я армии, 3-я воздушная армия) и Западного (20, 30, 31-я армии, 1-я воздушная армия) фронтов составили: безвозвратные — 70 373 и санитарные — 145 301 человек{269}. Кроме того, 3-я ударная и 3-я воздушная армии Калининского фронта, участвовавшие в Великолукской операции, потеряли безвозвратно 31 674 человека, а санитарные потери составили 72 348 человек.

Несмотря на то что войска Западного и Калининского фронтов потерпели неудачу, они своими действиями сковали до 30 дивизий противника и вынудили его усилить ржевско-сычевский плацдарм резервами группы армий «Центр» и Главного командования Сухопутных войск. Этой стороне дела многие исследователи уделяют меньше внимания. Основные усилия сосредоточиваются на причинах неудачи войск Западного и Калининского фронта и их виновниках. Д. Гланц, оценивая значение операции «Марс», пишет: «Разработанная и проведенная маршалом Жуковым операция “Марс” — кстати, названная именем бога войны, была центральным пунктом во всей советской активности осенью 1942 года. По стратегическим масштабам и целям операцию “Марс” можно, по меньшей мере, приравнять к операции “Уран”»{270}. По мнению Гланца, основная ответственность за поражение в операции «Марс» лежит на представителе Ставки ВГК генерале армии Жукове, координировавшем действия советских войск на всем западном направлении{271}. С таким выводом солидарна С.А. Герасимова, автор книги «Ржев 42. Позиционная бойня».

Сам Жуков, анализируя причины неудачи операции, писал, что «основной из них явилась недооценка трудностей рельефа местности, которая была выбрана командованием фронта для нанесения главного удара… не было учтено влияние местности, на которой была расположена немещая оборона, хорошо укрытая за обратными скатами пересеченной местности»{272}. С.А. Герасимова, приведя эту цитату из книги Георгия Константиновича «Воспоминания и размышления», пишет: «Фраза, на взгляд человека, занимающегося полевой деятельностью: поисковой, экспедиционной, — удивительная. Представитель Ставки, непосредственно участвующий в подготовке операции, вероятно, должен был знакомиться с предложениями фронтов перед операцией, что, кстати, подтверждаem М.А. Гареев. Причем Г.К. Жуков для Западного фронта был не просто сторонний человек — представитель Ставки. Два месяца назад армии его фронта вели наступление практически в этих же местах. Почти всю первую половину 1942 г. перед глазами Г.К. Жукова как командующего фронтом была, как мы полагаем, карта территориально очень небольшого ржевско-вяземского выступа, где действовали его войска. Талантливый человек за несколько месяцев мог выучить эту карту наизусть. Но получается, что бывший командующий фронтом или не знал особенностей местности, или не вникал в детали готовящейся операции, или не указал на неперспективный выбор места прорыва»{273}.

Все это, на первый взгляд, верно. Но нельзя забывать, что первоначальное решение принимали командующие Калининским и Западным фронтами. Они ставили задачи командующим армиями, а те, в свою очередь, на основе этого также оценивали обстановку, составной частью которой является изучение местности. Поэтому на наш взгляд некорректно возлагать всю вину на одного Жукова, тем более что он при поездке в войска изучал эту местность и вносил коррективы в решения, принятые командующими фронтами и армиями.

Другой причиной неудачи операции, по мнению Жукова, «был недостаток танковых, артиллерийских, минометных и авиационных средств для обеспечения прорыва обороны противника», с чем Герасимова не соглашается. Здесь Жуков не совсем верно определил эту другую причину. Речь должна идти не о недостатке, а о неправильном использовании артиллерии, авиации, танковых и механизированных частей и соединений. Последние применялись для прорыва и допрорыва обороны, а не для развития тактического успеха в оперативный. Кроме того, отсутствовало тесное взаимодействие родов войск и авиации.

В отчете о действиях конно-механизированной группы, подготовленном в 1943 г. Отделом по использованию опыта войны Генерального штаба Красной Армии, отмечалось:

«Основные причины неудачи ввода в прорыв конно-механизированной группы заключались в следующем.

Удар на правом крыле Западного фронта наносился на узком фронте. Сильных вспомогательных ударов на других участках не было. Наступление левого крыла Калининского фронта также не имело успеха. Все это давало возможность противнику свободно маневрировать своим резервом. Элемент внезапности отсутствовал из-за плохой маскировочной дисциплины, вследствие чего противник заранее знал о готовящемся наступлении и смог подтянуть необходимые резервы.