Таежный тупик. История семьи староверов Лыковых - Василий Михайлович Песков
Для Лыковых эта рыба значила то же самое, что кедровый орех, добытый в тайге, и картошка на огороде. По рассказам покойного Карпа Осиповича, в том самом месте на Еринате, где приютилась сейчас Агафья, семья налавливала к зиме по многу пудов этой рыбы.
Когда в год рождения Агафьи, осенью 45-го, семейство спешно скрылось в горах, то рыбачили аккуратно, боясь выдать свое присутствие на реке. Ловили хариусов удочками. Леску свивали из конопли, крючки ковали из иголок, когда ломалось ушко – из старых вилок.
При всем старании удочкой много рыбы не запасешь. Стали, как прежде, делать заколы («заездки») – загородки от берега к берегу, преграждавшие рыбам путь, направлявшие к «мордам» (ловушкам). Но такая плотина, попадись она кому-нибудь на глаза, сразу бы выдала: тут живут люди. И потому от этого явного знака присутствия у реки отказались – ловили удочками. Потом нужда заставила снова перегородить речку.
В семье Лыковых рыболовами были все. Летом у воды жили братья – Савин и Дмитрий. Для их бытия в укромном, малозаметном месте срубили избушку. Но главным специалистом промысла был отец, Карп Осипович. Под его наблюдением реку к осени перекрывали быстро – в три-четыре дня. И так же скоро городьбу из воды убирали.
Агафья приобщилась к рыбному промыслу с двадцати лет и, будучи хваткой во всяком деле, освоила его хорошо.
Соли не было. Рыбу варили, жарили и сушили на зиму в печке. В первый год появления у Лыковых я пробовал эту рыбу, хранившуюся с осени в берестяном коробе, помещенном в лабаз на сваях. Вкусной рыба не показалась. В те годы старик с Агафьей запасали ее немного – все силы клали на огороде и на сборе кедровых шишек в тайге.
И тут, на Еринате, до рыбы руки не доходили. Запор-загородка требовал много усилий и немалой сноровки. Старик был на это уже не годен. Рыбу добывали как лакомство. Но после злосчастного «замужества», когда Агафья взяла обет не есть мяса, пришлось оборотиться к реке. Решено было уже не удочкой, а ловушками добывать рыбу. Запор на реке помогал строить еще Ерофей. И всех, кто мог подсобить, Агафья к этой работе старалась привлечь.
И вот в первый раз я вижу в действии нешуточное гидротехническое сооружение. Оно не новое для меня. Речные запоры, так же как «морды»-ловушки, – изобретение разных народов во всех частях света. В детстве я видел такие же загородки у нас на Усманке. Но там вода тихая, неширокая, загородка не превышала десяти метров. А тут все сто! И должна загородка противиться стремительному потоку. Забор из жердей поддерживает «кобыльник» – трехсвайные опоры, и впрямь чем-то похожие на забредших в воду лошадок. А по фронту всей загородки вода перекрыта щитами из прутьев. Задача – пропустить воду, не дать ей подняться и идти поверх загородки, рыбу, напротив, надо тут задержать, заставить ее искать выход. Он есть, но именно там расположен зев «морды»-ловушки.
Все ладно идет, пока вода невысокая: приходи утром с ведерком, выгребай хариусов. Но чуть дожди, вода льется через преграду и с нею – рыба. По осени вместе с рыбой по реке вниз плывут опавшие листья. Они забивают решетку плотины. Чистить надо почти непрерывно. Агафья показала нам, как это делается. Вооруженная лопатой, топором и мешком, она, как белочка, пробежала по верхнему бревну загородки. Чем-то вроде мотыги с тремя рожками она, наклонясь, чистила загородку от листьев и веток. Иногда в мешок что-то клала. Я попросил показать кедровые шишки. Их сверху несло течением, и Агафья эти гостинцы тайги ловила.
Часа два шуровала, чистила она сооружение, чем-то напоминавшее бобровую плотину на равнинной реке. Сама она издали тоже напоминала хлопотливого работягу-бобра. Достала ловушку, вытряхнула из нее улов, почистила, подлатала прутьями ивняка. Потом сноровисто водрузила «морду» на место. Ловко работая топором, загнала в дно рядом с ловушкой несколько кольев, оглядела – нет ли где щелей на стыке ловушки с забором, придавила ловушку ко дну камнями и только потом разогнулась и огляделась.
Ход рыбы только-только начался. Пик его совпадает тут с листопадом. Вот тогда плотину чистить приходится часто. «Однажды я тут ночевала. Зажгла смолье и еще фонариком свет давала. Пройду всю плотину, а назад возвращаюсь – опять надо чистить. Промаялась до рассвета. Прямо на берегу на куче хвороста от усталости и уснула».
Давайте представим все, что стоит за словами бесхитростного рассказа. Ночь в совершенно безлюдном месте. Темнеют горы справа и слева. Небо то звездное, то с облаками. Шумит река. Горбится над нею запруда. Смолье горит у воды. И, как ночная зверушка, то стоя на бревнах, то забредая в воду, хлопочет с граблями, с топором, с лопатой добытчица рыбы. Одна в диком безмолвном мире. Крикни – только эхо с горы отзовется или загремит по камням потревоженный зверь.
– Агафья, ночевать-то не страшно было?
– А цё страшного? – улыбается, не знает, как лучше мне объяснить, что страшно ей не было.
У рыбного места есть у Агафьи и конкуренты. Благородная выдра проходит «заездку» не останавливаясь, иногда лишь влезет на бревно – осмотреться и созвать детвору. Ворон аккуратно прилетает сюда поглядеть – не принесла ли чего к плотине вода и ему. Врагами Агафьи являются норки. Для них ловушка с рыбой – все равно что для мыши мешок крупы. «Взяла бы да и ушла. Нет, все перепортит и опоганит». Но войну норкам объявить Агафья не может – не одолеет. Приходится только чаще появляться тут у плотины, попугивать.
А друг у Агафьи зимою и летом – птица оляпка. Веселая, жизнерадостная, все время приседающая, как в танце. Рыба ее не интересует, только козявки в воде на камнях. «Смешно по дну бегает – пузыри за ней сзади».
К двадцатым числам октября Еринат замерзает. До ледостава запруду с ловушками надо с реки убирать, и Агафья это каждый год делает.
Вечером не слишком большой улов – десятка три харьюсков – попал гостям Агафьи на сковородку. Хвалили рыбу, хвалили работу Агафьи на Еринате. Засиделись около сковородки за полночь, не подозревая, какие события завтра нас ожидают.
Вторая ступень ракеты
Вертолет. Но в неурочное время и не тот, которого ждали…
Целый десант пассажиров – штатские и военные. Четверо улетают, четверо – остаются. Через пять минут вертолет скрывается за горой, и в тишине можно как следует познакомиться. Прибывшие – москвичи из Военно-космических сил и
