Советский Пушкин - Арсений Александрович Замостьянов
(Ленин, том XXI, стр. 431.)
Идеал всеобъемлющей свободы, регулируемой одной только привычкой к простым правилам общежития, не иллюзия, не идеалистическая мечта. Он выработан на основе научного познания тенденций исторического развития самыми трезвыми умами, которые знало когда-либо человечество: Марксом, Энгельсом, Лениным и Сталиным. Он реализуется постепенно, в бдительной и беспощадной борьбе против всех явных и тайных сил эксплуататорского мира, все еще надеющихся вернуть прошлое, в реальной практике, не подменяющей «спорами и разговорами о далеком будущем» «насущных и злободневных вопросов сегодняшней политики». (Ленин).
Новая сталинская конституция является закономерной и необходимой ступенью в процессе развития к бесклассовому и безгосударственному обществу полного коммунизма. Защита и укрепление советского государства являются долгом для всех, кому дороги судьбы всей человеческой культуры.
Эти величественные мысли основоположников коммунизма вспоминаются невольно, когда сегодня читаешь Пушкина. Идейное богатство коммунизма многократно шире, богаче, смелее идейного богатства поэтического наследия Пушкина. Но Пушкину было тесно и неудобно в его времени. Он принял всерьез «элементарные, веками известные, тысячелетиями повторявшиеся во всех прописях правила общежития» — и был горько разочарован, был жестоко наказан. Поэтический цвет братского человеколюбия был не по погоде, но он не сгинул, не погиб. Он вновь цветет в иное время, в идеалах младого и незнакомого поэту ‘племени, он приносит плоды, какие не виделись Пушкину в самых райских его снах. Наследие Пушкина мы берем с собой, в свой путь; оно — доказательство, что мы исполнители самых светлых, самых прочных, никогда не загасавших окончательно идеалов человечества.
Независимость личности Пушкин ценил еще выше, чем блага политической свободы. Пушкин сам был широкой и определенной индивидуальностью. Он стремился жить полной личной жизнью, оригинальной и доброжелательной к другим. Он стремился вобрать в свою личность великое разнообразие необъятного мира; приобретенных богатств он не стерег, как кощей бессмертный, а дружно делился ими с другими людьми. Пушкин хотел жить в согласии и гармонии с современным ему обществом, но общество объявляло ценой гармонии отказ от своей индивидуальности, уподобление себя Гриневым и Белкиным. Отказаться от себя Пушкин не мог; он пробовал спастись бегством в свой дом, в круг своих друзей, в чистое искусство. Бегство не удавалось, бежать было невозможно и некуда, попытки замкнуться в себе только обедняли личность. Пушкин и здесь терпел поражение, его и в данном пункте идеал его был положителен и жизнеспособен, — не приспели лишь условия для его реализации. Буржуазия в борьбе против феодализма и церкви разбудила личность. В развитии личного начала одна из черт прогрессивности восходящей буржуазии. Но буржуазия завоевала личность только для меньшинства. Когда массы, и в особенности рабочий класс, потребовали прав для себя, для большинства, для всех, буржуазия сама стала проповедовать обезличивающие ханжеские идеалы, заимствованные ею в идеологии средневековья. Фашизм доводит эту тенденцию до предела; он открыто проповедует отказ от себя, от своей личности, вручение ее в руки «вождя», на его полную волю. Зачем думать доброму немцу или итальянцу, если существуют Гитлер и Муссолини! Фашизм понимает, что держать в повиновении ограбляемые массы и готовить их на новый убой можно только посредством слепого повиновения, посредством обезличивающей насильственной дисциплины.
Коммунизм же видит залог своих успехов в сознательной инициативной деятельности каждого трудящегося на свою и на общую пользу. Коммунизм будит сознание личности и личного достоинства в миллионах, у всех. Устраняя эксплуататоров и политический гнет, коммунизм создает условия нестесненного развития личности каждого трудящегося человека. Мы наследуем идеал Пушкина, мы делаем его всеобщим достоянием, мы обогащаем и развиваем его. Мы благодарны Пушкину за то, что его гений помогает нам и сегодня развивать в людях сознание ценности своей личности и чувство собственного достоинства. Мы разрешаем противоречие, под гнетом которого Пушкин сгибался, которое было неразрешимо для него. Мы создали условия гармонии личности с обществом. У нас общество заинтересовано в расцвете индивидуальности, чем богаче и разносторонней развита личность социалистического производителя, тем больше выигрывает общее благо. Чем больше успехи общества в целом, тем больше получает для своего материального и культурного преуспеяния каждая отдельная личность.
«Только в коллективе, — учат Маркс и Энгельс, — получает индивид средства, дающие ему возможность всестороннего развития своих задатков, и, следовательно, только в коллективе возможна личная свобода. В существовавших до сих пор суррогатах коллективности — в государстве ит. д. — личная свобода существовала только для индивидов, принадлежавших к господствующему классу, и только постольку, поскольку они были индивидами этого класса. Мнимая коллективность, в которую объединялись до сих пор индивиды, всегда противопоставляла себя им как нечто самостоятельное; а так как она была объединением одного класса против другого, то для подчиненного класса она представляла собою не только совершенно иллюзорную коллективность, но и новые оковы. При действительной коллективности индивиды добиваются в своей ассоциации… также и своей свободы».
(Маркс и Энгельс, том IV, стр. 65.)
Социалистическое общество, — объяснял тов. Сталин господину Рой Говарду то, что плохо, поддается уразумению буржуазного сознания.
«Мы построили не для ущемления личной свободы, а для того, чтобы человеческая личность чувствовала себя действительно свободной. Мы построили его ради действительной личной свободы, свободы без кавычек. Мне трудно представить себе, какая может быть „личная свобода“ у безработного, который ходит голодным и не находит применения своего труда. Настоящая свобода имеется только там, где уничтожена эксплуатация, где нет угнетения одних людей другими, где нет безработицы и нищенства, где человек не дрожит за то, что завтра может потерять работу, жилище, хлеб. Только в таком обществе возможна настоящая, а не бумажная, личная и всякая другая свобода».
(Сталин. Беседа с Рой Говардом, Партиздат, 1936 г., стр. 13.)
Пушкину претила казарменная нивелировка николаевской России. Фашистская буржуазия хочет все человечество вогнать в казарменный режим. Защищаясь от наступления пролетарской революции, буржуазия выдумала клевету, что коммунизм устанавливает единый и всеобщий стандарт человеческой жизни. Основоположники марксизма всегда выступали против этой клеветы, они всегда боролись с уравниловкой.
«Эти люди очевидно думают, — говорил тов. Сталин на XVII съезде хартии, — что социализм требует уравниловки, уравнения, нивелировки потребностей и личного быта членов общества. Нечего и говорить, что такое предположение не имеет ничего общего с марксизмом, ленинизмом. Под равенством марксизм понимает не уравниловку в области личных потребностей и быта, а уничтожение классов… При этом марксизм исходит из того, что вкусы и потребности людей
