Татьяна Алексеева-Бескина - Правда фронтового разведчика

Едем! По дороге ранящие душу сохранившиеся следы тех лет — братские могилы. В местных музеях обширные военные экспозиции — в Старой Руссе, в Холме, там есть и их фотографии. Встречи с однополчанами, с добровольцами поисковых отрядов. Порайонные Книги Памяти не вернувшихся с войны. В них только в Холмском районе из призванных в армию едва треть числится где-то похороненными. Остальные, как и в других местах боев, особенно на Северо-Западном фронте, лежат в лесах, в полях, в оврагах, те, кто пропал без вести, ушел в вечность, не оставив весточки о себе.

Как теперь мало ветеранов приезжает в памятные дни, живых свидетелей боев, пронесшихся здесь много лет назад! Вот и Игорь рвался в Старую Руссу, в Холм, понимая, что, может быть, это в последний раз, если лета уже повернули на девятый десяток.

Морозы завернули за тридцать, но солнце светит ярко. Встречи, приемы ветеранов искренни, теплы, душевны. Разговоры, застолья, выезды к братским могилам, встречи с молодежью, жителями, воспоминания…

Удивительно, но памятные дни ушедшей Мировой, Отечественной воспринимаются в глубинке, в городках, особенно хлебнувших этой самой войны, в отличие от столиц, по-другому. Дни освобождения, тем более круглые даты, отмечаются с подъемом, с душевным отношением к памяти тех дней, к участникам, свидетелям тех событий, к ветеранам.

Большой зал дома культуры Холма, поставленный после войны на месте, где когда-то была тюрьма, а в дни оккупации — гестапо, набит битком. Стоят даже вдоль стен. Городок хоть и мал, но в войну был важным стратегическим узлом и «хватил» 945 дней оккупации — больше, чем любой российский город за линией фронта. И это несмотря на неоднократные попытки освободить его и войсками, и партизанами. А сейчас зал внимательно слушает со сцены рассказы пожилых людей о тех страшных днях, когда они были мальчишками и девчонками. Слушают рассказ Игоря Александровича Бескина, который, командуя маленькой группой разведчиков, дал последний бой оккупантам в городе и водрузил на колокольне самодельное знамя, поставив тем самым точку в долгих и мучительных боях за этот город. Выше, в рассказах фронтового разведчика, об этом более подробно сказано.

В зале в глубокой тишине слушают тогдашнего лейтенанта, командира полковой разведки, а теперь полковника в отставке, который уже много лет почетный гражданин города Холм и иногда приезжает к ним, несмотря на сложности со здоровьем. На улицах узнают, раскланиваются, подходят, душевно приветствуют.

Концерт самодеятельности разнообразный, обстоятельный. Принимают участие не только молодежь и школьники. Всем хочется приобщиться к радости праздника. В провинции люди сохраняют еще искренность, открытость. И этим сильна глубинка. И многолюдный митинг на крепком морозе у монумента, где на мраморных досках пять тысяч имен и бронзовый солдат-победитель. И застолье в музее, куда собрались ветераны города, поисковики-добровольцы — помощники музея, много народу. Для города — это событие.

Игорю нужно было побывать в Холме! Уж как не пускало здоровье! Но душа рвалась. Как бы понимая — другого раза не будет.

Весна легкая, прозрачная. Как всегда, пошли прогуляться. Парк Речного вокзала на Химкинском водохранилище за прошедший год привели в порядок, убрали разросшийся подлесок, почистили, засадили, как до войны, цветники, вместо валежника — газоны. Где бы присесть? Новые скамьи еще не расставили.

— А пойдем вон туда, там скамьи стоят.

— А ты откуда знаешь?

— Приходил недавно. На свой окопчик у моста взглянул…

Предстоит трудная хирургическая операция, в его-то годы. Вероятность положительного исхода 8-10 %, а без операции — много хуже.

Аукнулась Новая Земля. После успешного окончания Бронетанковой Академии, в которую Игорь поступил сразу после фронта и тяжелого ранения, после активной службы в танковых войсках в Белоруссии сферой его интересов стала вездеходная техника, проблемы ее проходимости. Исследовательская деятельность, испытания заводской техники — интереснейшая для него работа. И в 1963 году он командует испытательной экспедицией: тяжелая техника, муляжи ракет по маршруту бездорожья — ничего себе! Через Республику Коми на Новую Землю до Маточкиного Шара, затем снова — на Вайгач, вокруг Белого моря, Кольского полуострова до Мурманской базы, до Рыбачьего. И все это тем более по восточному берегу Новой Земли — вдоль полигонов испытаний в 1961 году водородной бомбы. Как оказалось позднее, облако отнесло и на Кольский. Несусветная тогдашняя безграмотность деятелей Минобороны, если еще в 1986 году на чернобыльскую аварию наваливались практически врукопашную, а тогда, в 1963 году… Но о тех новоземельских походах мне было кратко сказано через много-много лет — строгости, секретности, подписки и прочее — военное дело.

Когда испытываемая техника пришла на базу, она так фонила, зашкаливая дозиметры, что ее тут же закопали, не дав даже снять замеры износа машин и прочее. А люди? Так и остались, разъехавшись по своим местам службы. У И горя в это время подоспела диспансеризация, и он сказал врачам о походе. В Институте переливания крови ему немедленно сменили практически всю кровь. А сердце — сердце еще с фронта было перегруженным, вплоть до фибрилляции в госпитале, прямо при осмотре врачами. Они же и пообещали не более трех-пяти лет жизни при соблюдении режима и прочих условий.

Новая Земля могла еще аукнуться. И аукнулась через много лет. Сначала гибелью такого долгожданного первенца Игоря, потом двумя-тремя случаями кожной онкологии, еще кое-чем. И вот — предстоящая операция.

Оказывается, и с окопчиком, с местом первого ранения сходил попрощаться. Со старой школой, с местами, что излазил еще мальчишкой… Собрался в кулачок, как перед боем. Мне только и сказал:

— Если что, никаких попов! Кремация и две урны — одну здесь, около мамы, в Москве, другую — в Холм.

Месяц подготовки. Операция прошла на удивление удачно. Скоро на выписку. Госпитальное время тянется нудно, особенно когда операция уже прошла, а до выписки еще ждать… Чтение утомляет, силы еще не те. Прогулка в парке — посидеть в тени деревьев. Полюбоваться на цветы, на облака. Иногда непонятным образом возникает желание пообщаться с таким же немолодым соседом по скамье. Разговорились. Человек постарше Игоря, фронтовик, ранения дают себя знать. Ну, раз фронтовик, то где, когда, на каком фронте… И пошло… В 41-м отступление, Смоленск, окружение, потом Вязьма, снова окружение, оборона Москвы…