Федор Раззаков - Чтобы люди помнили
Между тем реальная жизнь Серовой была несколько иной, чем у её экранных героинь. По словам Марии Симоновой (её дочери): «Она не умела ждать, хотя „Жди меня“ было написано только для неё. И последняя строка „Просто ты умела ждать, как никто другой“ была не вызывающим сомнения утверждением для тысяч чужих женщин. Для автора это было убеждением самого себя прежде всего в том, во что он хотел верить и верил с присущим ему упрямством».
Ранней весной 1942 года Серова в составе концертной бригады выступала перед пациентами госпиталя, который находился в стенах Тимирязевской сельскохозяйственной академии в Москве. В отдельной палате лежал будущий Маршал Советского Союза 46-летний Константин Рокоссовский, которого ранило осколком снаряда. Серову попросили выступить перед ним, и она не раздумывая вошла в его палату. Так произошло их знакомство, которое переросло в большое чувство. К актрисе пришла новая любовь, от которой она потеряла голову. Ради неё она готова была бросить всё: мужа, театр. В отличие от неё будущий маршал понимал всю зыбкость их отношений. Хотя на фронтовые увлечения полководцев кремлёвские руководители смотрели сквозь пальцы, этот случай был особенным: в нём в качестве любовницы выступала знаменитая актриса (до этого Рокоссовский встречался с роскошной блондинкой, врачом-хирургом, да ещё майором по званию). В другом подобном случае актриса Алла Тарасова полюбила на фронте генерал-майора Александра Пронина, и их связь в 1945 году привела к свадьбе. Здесь дело обстояло иначе. Командующий имел жену и дочь, и поэтому было ясно изначально, что их отношения ни во что серьёзное вылиться так и не смогут. Видимо, поэтому в 1943 году Серова решилась наконец официально зарегистрировать свой брак с Симоновым. Однако даже после этого её отношения с Рокоссовским продолжались ещё какое-то время. Вот что рассказывает об этом актриса И. Макарова:
«Павел Шпрингфельд, её давний партнёр по ТРАМу и „Сердцам четырёх“, рассказывал мне, как однажды Серова предложила ему пари, что ровно в пять часов, минута в минуту, под её окнами остановится правительственный „ЗИМ“, из него выйдет военный, который в течение нескольких минут простоит под её окнами по стойке „смирно“. „Думаю, ты узнаешь его в лицо“. С этими словами она отодвинула штору, и Паша увидел, как к тротуару подъезжает лакированный лимузин, из него выходит представительный высокий мужчина, который, как и пообещала Серова, не сдвинулся с места, а только стоял и глядел на её окна. Паша успел рассмотреть маршальские погоны и долгий печальный взгляд из-под лакированного козырька. Рокоссовский!»
Без сомнения, об этой связи были прекрасно осведомлены и в Кремле. Когда шла война, ей не придавали особого значения. Это было распространённым явлением среди военачальников, но в мирное время терпеть её были не намерены. Поэтому в 1946 году маршал и актриса разъехались в разные стороны: Рокоссовского направили сначала в Северную группу войск, а затем и вовсе за пределы СССР — в братскую Польшу на должность министра обороны. Серова осталась в Москве. Знавший об этом увлечении Симонов в конце концов её простил. Однако семью это так и не спасло.
В 1946 году Серова одновременно была удостоена Сталинской премии и звания заслуженной артистки РСФСР за участие в фильме «Глинка» (хотя настоящим творческим взлётом ту маленькую роль назвать нельзя). За год до этого на экраны страны вышел фильм с её участием «Сердца четырёх» (в 1941 году его запретили), и слава Серовой вновь взлетела ввысь.
Вспоминает И. Макарова: «1946 год ещё больше упрочил её славу и положение среди первых советских звёзд… Летом она побывала с Симоновым в Париже. У неё есть дом в Переделкине и роскошная квартира на улице Горького, где жизнь поставлена на широкую ногу — две домработницы, серебристый трофейный „Виллис“ с открытым верхом, который она водит сама, шумные застолья, которые собирают „всю Москву“. Её имя и союз с Симоновым, как и полагается, окружены молвой, разноречивыми слухами, сплетнями. Оба они слишком заметные и яркие люди, чтобы оставаться в тени. Говорят, что он влюблён в неё уже не так, как прежде. Говорят, что у неё были романы и он об этом знает…»
Но время её романтических героинь постепенно ушло, и она осталась не у дел. А ведь актрисе в ту пору было всего 27 лет. Видимо, от этой творческой невостребованности, без любви Серова сломалась. Настоящей «девушки с характером» из неё не получилось. Как писал ей в одном из писем К. Симонов: «…Мы жили часто трудно, но приемлемо для человеческой жизни. Потом ты стала пить… Я постарел за эти годы на много лет и устал, кажется, на всю жизнь вперёд…»
И хотя Серова продолжала играть на сцене «Ленкома», затем перешла в Малый (1950), чуть позже — в Театр имени Моссовета, играла даже в Ногинском театре, однако это были всего лишь отблески того таланта, что когда-то привёл актрису к оглушительной славе и популярности. Приведу слова Л. Пашковой: «Вспоминаю её в тех спектаклях, где вместе с чувством восхищения работой коллеги приходит злость на эту проклятую страну. Как можно довести актрису, замечательную актрису до такого состояния?»
Практически карьера Серовой как актрисы театра и кино завершилась в 50-е годы. Например, с 1950-го по 1973 год она снялась лишь в 5 фильмах, причём все роли были эпизодическими. Это скорее были «подачки» со стороны режиссёров вконец опустившейся, без гроша в кармане актрисе. Поэтому киносписок Серовой выглядит коротким: 11 фильмов, из которых только в трёх ей достались главные роли. Однако вернёмся в начало 50-х.
В 1950 году у Серовой и Симонова родилась дочь Мария. Много лет спустя она расскажет:
«Когда я родилась, мама по телефону сообщила отцу: „Я родила Маргариту Алигер“. В детстве я действительно была на неё очень похожа. Впервые увидев меня, отец глубокомысленно заметил: „Чёрненькая, значит — моя“. Его мечта, чтобы сын или дочь были похожи на мать — Валентину, не сбылась. Ещё до моего рождения родители решили, что сына назовут Иваном, а если будет дочь — то Маша…»
В 1957 году Маша пошла в первый класс. В том же году её родители развелись, однако 1 сентября вместе провожали дочку в школу. Мария Симонова пошла по стопам матери и связала свою жизнь с театром. По стопам матери пошёл и Анатолий (сын Серовой от первого брака), однако он взял от неё самое худшее — к 30 годам он стал хроническим алкоголиком, отсидел несколько лет в тюрьме за хулиганство. О том, как жила в те годы прославленная некогда актриса, вспоминает И. Макарова:
«Несчастья преследовали её и последние годы. Болезнь, долгие, изнурительные курсы лечения, сын Толя, хронический алкоголик, чудом избежавший тюрьмы, бесконечные суды с матерью, которая в расчёте на симоновские алименты вознамерилась лишить Валю материнских прав. Машу отобрать не удалось, но чего ей это стоило! Что могло её спасти — так это какая-нибудь хорошая роль, серьёзная работа. Но призрак скандала, незримо присутствовавший за её спиной, дурная молва и плохой диагноз, о котором все помнили, закрывали перед ней двери киностудий и столичных театров. К тому же ни для кого не было секретом, что Симонову неприятно любое упоминание имени Серовой, любое её появление на сцене и экране. Об этом знало начальство, об этом знала она». (К. Симонов изымет из своих сочинений все посвящения ей, только у стихотворения «Жди меня» останется — В.С.)
