Мартин Писториус - В стране драконов. Удивительная жизнь Мартина Писториуса
– Ты выглядишь таким счастливым! – воскликнула Джоанна.
Она призналась мне, что удовольствие, которое я получаю от разных разностей, – одна из величайших радостей, которые я дарю ей. Она говорит, что никогда не видела, чтобы кто-нибудь наслаждался жизнью так жадно, как я, и она рада тому, что мир так часто ошеломляет меня, и в нем для меня столько новых вещей, сколько и способов испытывать радость.
И я испытываю наслаждение, целиком делясь своей радостью с Джоанной, ведь до сих пор это были в основном переживания «для личного пользования». Она смеется, когда я широко раскрытыми глазами смотрю на багряный рассвет или улыбаюсь, удивляясь, когда мы вписываемся в поворот шоссе и видим красоту изумрудно-зеленого ландшафта, протянувшегося перед нами.
Такое полное принятие с ее стороны заставляет меня стараться больше делать самому с тех пор, как я приехал сюда. Благодаря ей я начинаю доверять своему телу, уверенность в котором я утратил так давно. Пару дней назад, с неделю понаблюдав за действиями Джоанны на кухне, я решил, что теперь моя очередь попробовать себя в готовке. Я никогда не готовил самостоятельно даже кофе, потому что мои дрожащие руки – то слабое место, которому немногие люди станут доверять в кухонном хозяйстве. Но Джоанна стряпала для меня всю неделю и не сказала ни слова против, когда я заявил ей, что сегодня моя очередь готовить завтрак.
Закрепив на моей правой руке резиновые напальчники, чтобы я мог брать мелкие предметы вроде ножей и ложек, она открутила крышки с банок с кофе и джемом, которые я не смог бы снять сам, а потом развернулась, собираясь уйти.
– Пойду почитаю книжку, – сказала она.
Я уставился на стоящий предо мной чайник. Я не осмелился бы наливать в кружки кипяток, зато мог включить его, чтобы вскипятить воду. Я включил чайник и перевел взгляд на банку с кофе, стоявшую на столе передо мной. Она оказалась почти на уровне моих глаз, и я зафиксировал ее взглядом, протянув руку и наклонившись как можно дальше вперед в своей коляске. Мои пальцы сомкнулись вокруг банки, я подтянул ее поближе к себе и сбросил с нее ослабленную крышку. Потом взял ложку – мой вечный кошмар, крохотный объект, вокруг которого мои нечувствительные пальцы не желают по-настоящему смыкаться.
Ложка в моей трясущейся руке задребезжала по стеклу, когда я сунул ее в банку, погрузив в кофе. Гранулы разлетелись с дрожащей ложки, пока я пытался извлечь ее обратно, а когда мне наконец это удалось, немногие оставшиеся рассыпались по столу. Разочарование жгло меня. Как бы мне хотелось заставить свои непокорные руки хоть раз подчиниться моей воле!
Трижды я пытался всыпать по ложке кофе в наши две чашки, прежде чем перейти к сражению с сахаром. К тому времени, как я признал свое поражение, в одной чашке было достаточно кофе и сахара, чтобы приготовить вязкую сладкую смолу, а в другой – едва хватало на водянистую имитацию кофейного напитка. Хоть какое, да начало.
Далее наступила очередь тостов. Джоанна оставила в тостере несколько ломтиков хлеба, и я потянул рычажок вниз, а потом, перехватывая руками, поехал вдоль столешницы, чтобы добыть сливочное масло и джем. Выставил их на колени, потом оттолкнулся от рабочего стола к обеденному, на котором и оставил их. Потом вновь покатился по кухне, чтобы добраться до буфета, где хранились тарелки. Нагнувшись, открыл дверцы и достал все, что мне нужно, потом вернулся к столу и расставил посуду.
Наконец мне понадобились ножи. Кто сказал, что завтрак – самая простая трапеза дня? Мне так не показалось. Столько разных действий нужно было сделать правильно!
Тосты выскочили из тостера и начали остывать, а вода в чайнике уже вскипела. Нужно поспешить, если я хочу, чтобы у Джоанны был какой-никакой горячий завтрак.
Я вынул из ящика два ножа, сбросил тосты себе на колени и в последний раз оттолкнулся, направляясь к обеденному столу. Пусть кофе кипятком я заливать и не стану, по крайней мере, я еще полон решимости попытаться намазать тосты маслом и джемом. Я положил куски хлеба и один из ножей на стол, потом взял в руки другой нож, стараясь не размахивать им из стороны в сторону. Поднеся нож к маслу, я смотрел, как он то погружается в него, то выскакивает обратно. Вдоволь насмотревшись на гигантскую яму, которая образовалась в прежде идеальном прямоугольном желтом бруске, я рывком направил нож к тосту. Поперек хлеба легла желтая полоска.
Теперь настала очередь джема – мой заключительный Эверест. Я подтащил к себе банку и сунул в нее нож. Он загремел внутри банки, потом скользнул в направлении, противоположном тосту, к которому я пытался его поднести. Я принудил нож опуститься, подчиняя его своей воле, он проехался по боку тоста, а потом оставил веер брызг на тарелке и блестящий красный след на столе. Я уставился на изувеченный тост, потом перевел взгляд на пол, усыпанный кофейными гранулами и сахаром. Масло выглядело так, точно его жевал дикий зверь, а из-за разводов и брызг джема стол напоминал картину после извержения вулкана.
Меня переполняла эйфория. Я приготовил тост, кофе ждал в чашках, и вода вскипела – у Джоанны все-таки будет завтрак. Я постучал ложкой по столу, давая ей знать, что все готово, и улыбка расцвела на ее лице, когда она вошла в кухню.
– Как мило с твоей стороны приготовить мне завтрак! – сказала она.
Пока она усаживалась за стол, я поклялся, что ради нее научусь большему, стану учить свое тело повиноваться приказам, чтобы лучше заботиться о ней в будущем.
– Миленький мой, – сказала Джоанна, внимательно изучив стол, прежде чем поднять взгляд на меня. – Знаешь, тебе ведь совсем не обязательно пользоваться ножом.
Я недоверчиво поднял брови.
– Почему бы в следующий раз просто не сделать все руками? – сказала она. – Так тебе будет намного легче. Не имеет значения, как именно ты что-то делаешь, если все же находишь способ это сделать, правда ведь?
Не произнося больше ни слова, мы съели свой завтрак. Потом я поднял руку и погладил Джоанну по щеке. Наконец-то я понял, что такое любовь. Я знал, что никогда не буду чувствовать того, что чувствую к Джоанне, ни к одной другой женщине. Она была всем, что мне нужно в этом мире.
55: Не могу выбрать
– Мартин?
Я держу перед собой коробку точно щит, которым пытаюсь прикрыться от нападения.
– Мартин? С тобой все в порядке?
Не могу поднять на нее глаза. Я остолбенел. Над головой у меня сияют огни, музыка грохочет из динамиков.
Подростки перекрикиваются, бродя вокруг моей коляски, а передо мной вздымается стена кроссовок. Мне нужно выбрать одну пару из этого множества, выставленных друг над другом, но я не могу этого сделать. Я не умею выбирать.
