Георгий Пшеняник - Долетим до Одера

Танковые колонны противника продвигались по направлению к Минеральным Водам, вынуждая наши войска отходить к предгорьям Кавказа. Пришлось форсировать эвакуацию многочисленных госпиталей, занимавших знаменитую курортную зону, а также других важнейших объектов тыла, в том числе стационарные авиационные мастерские в Пятигорске. Эшелоны, готовые к отправке, целиком заполняло демонтированное оборудование, а начальник мастерских мучительно ломал голову, что ему делать с оставшимися самолетами И-16 и И-153, уже отремонтированными и готовыми к боевым действиям, - летчиков не было, связь с вышестоящим командованием прервана. Тогда-то он и надумал обратиться в госпиталь к раненым.

Там полным ходом шла эвакуация, однако начальник госпиталя все понял и без лишних слов провел настойчивого гостя в палату, где лежали летчики из разных авиачастей, оговорив одно:

- Я не имею права отпускать больных людей, а вы не имеете права бросать боеспособные самолеты. Так что я ничего не знаю. Договаривайтесь сами...

Начальник мастерских увидел перед собой обессиленных людей с перебинтованными головами, руками, ногами. Такие и до кабины-то не доберутся самостоятельно. И все-таки он объяснил суть дела. А пока говорил, лица летчиков будто озарялись живым огнем, а них как бы сползала болезненная неподвижность.

- Друзья мои, нам надо перегнать самолеты в Тулатово, под Орджоникидзе. Иначе они достанутся врагу. Можем ли мы это допустить, когда на счету каждая машина? Вот я и спрашиваю вас, хотя знаю, как болят ваши раны: кто готов лететь? - Последние слова начальника мастерских потонули в оживленном гуле.

Поднялось много рук. Но из раненых отобрали самых крепких. Привезли их на аэродром, пилоты заняли места в кабинах самолетов, и вот боевые машины поднялись в воздух.

Когда они прибыли в Тулатово, местные летчики не поверили своим глазам: в кабинах сидели люди с перевязанными головами, вместо шлемов - бинты. Но сквозь гримасу боли и усталости на их лицах проступала улыбка радостной удовлетворенности - все-таки долетели! Их осторожно вынесли - именно вынесли из кабин, дали немного отдохнуть и немедленно отправили в ближайший госпиталь. А боевые машины через день вылетели на задания...

К середине августа 1942 года ситуация на кавказском направлении несколько изменилась. Темп вражеского наступления был сбит благодаря срочным мероприятиям советского командования по усилению обороны Кавказа. Ставка Верховного Главнокомандования требовала от сражавшихся на юге войск упорно защищать каждую позицию, каждый метр советской земли и отстаивать его до последней капли крови.

Вступил в действие приказ No 227, в котором намечались практические меры по укреплению боевого духа и дисциплины воинов.

О перемене настроения и расстановке сил на южном направлении в, этот период можно было судить по одной весьма характерной детали. Через Терек наши войска переправлялись организованно, четко, уверенные, что успехи уже не за горами.

Я стоял на оживленном берегу и вспоминал недавнюю переправу через Дон сумбурную, тревожную, на грани паники. Мои размышления прервал Корчак, шофер штабной машины:

- Товарищ капитан! Разрешите к Тереку!

И вот уже все мои подчиненные, да и я сам, а рядом солдаты других проходящих частей - в бодрящей горной воде. Мы жадно пьем живительную влагу родной земли, словно набираясь сил на грядущие боевые дела.

Как сорвать "Эдельвейс"?

Шли долгие месяцы войны. Под крыльями самолетов полка промелькнули зеленые сады и белые хаты украинских городков и сел, запорошенные снегом ростовские плавни, пыльные дороги Ставрополья. В начале августа 1942 года в районе боевых действий полка замаячили на горизонте затянутые дымкой, покрытые вечными снегами вершины Главного Кавказского хребта. В двадцати - тридцати километрах от нас высился купол Машука, за ним громоздился Бештау. И как тут было не вспомнить лермонтовские стихи о Кавказе:

Твоих вершин зубчатые хребты

Меня носили в царстве урагана,

И принимал меня лелея ты

В объятия из синего тумана.

И я глядел в восторге с высоты,

И подо мной, как остов великана,

В степи обросший мохом и травой,

Лежали горы грудой вековой.

Великий поэт удивительным образом передал в этих строках очарование горного края. Впрочем, это мысль сегодняшнего, мирного дня. А тогда время ли было вспоминать высокую поэзию! Признаться, редко, но, когда выпадал досуг, пусть и короткий, вспоминали. И звонкую стихотворную строку, и любимую песню. Без них на фронте трудно было обойтись.

...7 и 8 августа наши летчики практически без отдыха прикрывали от налетов вражеской авиации железнодорожный узел Георгиевск. Здесь торопливо грузили в эшелоны оборудование, вывозили раненых из военных госпиталей, расположенных в знаменитых кавказских здравницах.

А 9 августа полк получил новое задание и, перелетев на полевой аэродром под Моздоком, вновь бросил силы на разведку наступающих вражеских войск. Затем нам было приказано штурмовать передовые части немцев. А между тем в составе полка к тому моменту насчитывалось всего восемь исправных машин.

В очередном донесении мы сообщили в штаб 216-й истребительной авиадивизии о создавшемся положении. Тогда командование 4-й воздушной армии решило перебазировать полк на полевой аэродром в станице Слепцовской для доукомплектования, и ранним утром 10 августа наши самолеты взяли курс на Грозный. Позади осталась серебристая лента Терека, зеленые склоны предгорий, а впереди высилась цепь белоснежных гор, которые, казалось, неприступным заслоном вставали на пути. Однако воздух был настолько чист и прозрачен, что скрадывалось истинное расстояние. Как только истребители приближались к горам, те словно отодвигались.

За три дня пребывания в Слепцовской мы успели, как говорится, перевести дыхание, собрали весь технический состав полка, растянувшийся по дорогам при бесконечных переездах и переходах. Но главное - мы получили здесь 14 новых боевых машин. Правда, новых - относительно. Это были старенькие, первых серий, видавшие виды И-16 с маломощными моторами и несовершенным оборудованием. И все же это было пополнение - на этих истребителях нам предстояло воевать. Вместе с ними в состав полка вошли летчики Конотопского авиаучилища, оказавшиеся здесь после эвакуации с Украины. Так что наш летный состав фактически увеличился вдвое.

Молодые пилоты, в основном вчерашние выпускники училища, работали инструкторами. В боях почти никто из них не участвовал, но нетерпение было велико. Обстоятельства очень скоро предоставили им возможность проявить себя в деле, и среди новичков обратили на себя внимание А. П. Лукин, Е. А. Пылаев, Н. В. Шляпкин, Г. И. Наумов, В. К. Кулешов, П. П. Бейгул.