Николай Великанов - Мерецков

Популярность Василия Константиновича Блюхера в СССР была необычайно велика, а его авторитет — исключительно высоким.

Блюхер принял Мерецкова в своем просторном кабинете. Кирилл Афанасьевич представлял себе командарма именно таким: коренастый, лицо мужественное, плотная щетка черных усов, взгляд прямой, пронизывающий.

Он поднялся навстречу Мерецкову со словами:

— Здравствуйте, товарищ Мерецков! — Протянул руку для приветствия. — Здравствуйте, Кирилл Афанасьевич!

Вблизи глаза командующего оказались совсем иными — они источали мягкую теплоту.

Блюхер сначала справился, с семьей ли приехал, потом поинтересовался, как доехали, как с жильем устроились. Дальше состоялось взаимное знакомство: сначала Мерецков рассказал о себе, затем Блюхер вкратце поведал свою биографию. Разговорились, выяснилось, что в их судьбе много общего: Блюхер — внук крепостного из-под Рыбинска, Мерецков — внук крепостного из-под Зарайска. Родители обоих крестьяне-бедняки, детство и юность обоих прошли примерно в одних и тех же условиях, из хлеборобов пошли в рабочие, стали слесарями: Блюхер — Мытищинского и Сормовского заводов, Мерецков — заводов в Москве и Судогде…

После Мерецкова Блюхер знакомился с Лапиным. Вернее, это было не знакомство, а встреча давних боевых товарищей: они в прошлые годы служили и работали вместе в разных местах — на Восточном фронте, в ДВР, в Китае.

Не успел Кирилл Афанасьевич выйти из кабинета командующего, как его затащил к себе Лазарь Наумович Аронштам, старый знакомый по Белорусскому округу, где до августа 1933 года он был членом РВС и начальником политуправления, а ныне — дальневосточник почти с полуторалетним стажем. В ОКДВА, как и в БВО, он возглавлял политическое управление…

«Мы с первых дней целиком отдались работе, — пишет Мерецков, — связанной с повышением боевой готовности войск. Вначале она протекала в условиях единого округа (Особая Дальневосточная армия приравнивалась к военному округу. — Н. В.) для всей территории от Байкала до Владивостока. Позднее ОКДВА разделили на Забайкальскую и Приморскую группы войск. И в той, и в другой хватало соединений, чтобы дать при необходимости отпор зарвавшемуся врагу. Боевая выучка войск была неплохой, так как некоторые части не столь давно участвовали в срыве авантюры фэньтянских милитаристов на КВЖД, а другие постоянно совершенствовали свое воинское мастерство и держали порох сухим, имея под боком такого соседа, как Япония. Правящие круги Страны восходящего солнца усиленно превращали свою марионетку Маньчжоу-Го в плацдарм для нападения на Советский Союз, и ОКДВА всегда находилась начеку».

Мерецков прослужил в ОКДВА всего пятнадцать месяцев. За это время он, конечно, не мог проявить себя в полной мере, он и округ не успел узнать как следует. Кирилл Афанасьевич пишет, что ему предстояло многое изучить: во-первых, дислокацию, устройство и обеспеченность войск и их задачи по тревоге, подметить все то, что не соответствовало обстановке и возросшим на тот момент требованиям; во-вторых, детально изучить все стороны деятельности Квантунской армии, нацеленной против советского Дальнего Востока; в-третьих, хорошо изучить Дальневосточный театр военных действий, проведя полевые поездки и рекогносцировки по сухопутной и морской части. При этом начинать надо было с изучения главных направлений, а затем заняться теми, которые имели менее важное значение. В ходе полевых поездок и рекогносцировок требовалось определить первоочередные и последующие задачи по освоению военными службами Дальневосточного края, особенно по строительству дорог, мостов, линий связи, складов и ремонтных учреждений, а на важнейших направлениях—и оборонительных инженерных сооружений. Он отмечает неудовлетворенность тем, что у него не было возможности «поглядеть на все своими глазами» — не хватило времени службы… Хотя служба на Дальнем Востоке, считает он, была для него очень полезной. Вступив десять лет спустя в командование 1-м Дальневосточным фронтом, он использует многое из того, что приобрел, работая в 1935—1936 годах в ОКДВА.

Зато Блюхера Мерецков узнал всесторонне. Ему с ним хорошо работалось, льстило и то, что его начальник, помимо того что был прославленным красным полководцем, стал еще и носителем только что учрежденного высшего звания в СССР — Маршал Советского Союза.

Кирилл Афанасьевич сравнивал его с Уборевичем. Как военачальник Василий Константинович во многом напоминал Иеронима Петровича, пользовался примерно теми же методами и приемами организации обучения войск, часто проводил оперативно-тактические учения и делал поучительные разборы, практиковал военные игры в масштабе округа и соединений и нередко сам являлся их участником при руководстве со стороны какого-либо высшего представителя Генерального штаба. Старался использовать любой повод, чтобы учить части и соединения, причем отдавал предпочтение не теории в кабинете, а практике, приближенной к боевой обстановке. Придавал огромное значение политическому воспитанию Красной армии, особо подчеркивал необходимость воспитывать в красноармейцах и командирах чувство боевого превосходства наших РККА над японскими, но не терпел шапкозакидательских настроений.

Как человек он несколько отличался от Уборевича. Менее сухой, не столь резкий, чаще шутивший, Блюхер казался более доступным. Однако близкое знакомство показало, что эти отличия носили чисто внешний характер, а с деловой точки зрения принципиальной разницы между ними не существовало. В целом Уборевич был чуть собраннее, пожалуй, чуть организованнее; Блюхер — человек более размашистый, более открытый.

В первой половине 1936 года в Москве состоялось совещание руководящего командного состава РККА, созванное наркомом обороны. На совещание вместе с маршалом Блюхером был приглашен и комдив Мерецков. Однако Кирилл Афанасьевич полноценно участвовать в совещании не смог — заболел ангиной, да так серьезно, что пришлось надолго лечь в госпиталь.

Выздоровление его совпало со всплеском в Москве, как и во всей стране, волны интернациональной солидарности с трудовым народом Испании, где произошел фашистский мятеж. Мерецков близко к сердцу воспринял вспыхнувшие события в Испании, он хорошо знал, что такое гражданская война, и не из чьих-то рассказов, а по личному опыту, будучи активным участником жестокой борьбы в России между белыми и красными.

Кирилл Афанасьевич выписался из госпиталя и стал собираться на Дальний Восток, но наркомат обороны его отъезд в ОКДВА приостановил. Ему было приказано отбыть в Чехословакию в качестве главы делегации РККА на проходившие там в то время большие военные маневры.