Рольф Байер - Царица Савская

Может быть, с этой чашей было связано что-то особенное? Была ли более тесная связь между царицей Савской и евхаристической тайной мессы? Или же речь идет только о традиционном атрибуте, который принадлежал царице как языческой церкви?

Здесь следует рассказать об одной примечательной истории, которая снова возвращает нас к эфиопской легенде о царице Савской. Легенда из малоазиатской Цезареи гласит: чаша, из которой пил Христос на Тайной Вечере, когда-то использовалась царицей Савской при молитвенном поклонении солнцу. Эту чашу она привезла в Иерусалим и подарила Соломону. Он хранил ее в царской кладовой, где она оставалась до времен царя Ирода. Тогда она попала в руки Иосифа Никодема. Он в свою очередь передал ее Иисусу. И таким образом из эфиопской чаши царицы Савской пил Иисус на последней вечере. Потом она попала в руки Иосифа Аримафейского, который стоял под крестом Иисуса.

С тех пор стали говорить о «Священном Граале» (тарелка, бокал?), история которого в течение веков будоражила воображение. Это продемонстрировал нам «Парцифаль» Вольфрама. Однако у Вольфрама речь идет о священном камне Граале, а в эфиопской легенде — о кувшине или чаше.

Но наша история еще не закончена. Священный Грааль попал в руки ученика Христа Филиппа, который передал его цезарейской общине. Но и на этом блуждания чаши не завершились. Пришли мусульмане и завоевали город. Сначала, правда, чаша оставалась в церкви, которую превратили в мечеть. Во время первого крестового похода христианские рыцари из Генуи захватили чашу (1101 г.) и привезли ее на родину. Там она находится до сих пор в сокровищнице храма Сан-Лоренцо.

Речь идет о чаше из зеленого стекла диаметром 40 см. Среди ученых нет согласия относительно датировки чаши. Одни датируют ее эпохой римских императоров, другие — более поздним временем. Одни предполагают, что она сделана после основания Восточной Римской империи, то есть в 4–5 вв. Стиль исполнения указывает на сирийские или палестинские мастерские, где был известен сложный процесс изготовления изделий из цветного стекла.

Имеет ли все это значение для позднесредневековых картин, на которых царица Савская преподносит евхаристическую чашу? Или же речь идет о свободном творчестве? Может быть, в основе лежат воспоминания об эфиопской легенде, которая сообщает о подношении царицей этой чаши Соломону? По крайней мере, мы знаем, что в Иерусалиме долго существовал эфиопский монастырь. Он находился там с 4 в. над подземной церковью Гроба Господня и обосновывал свое право на земельный участок тем, что царица Савская получила его в подарок от Соломона.

Возможно, мы должны исходить из того, что здесь были рассказаны специфически эфиопские легенды. Поэтому могло случиться, что царицу Савскую ассоциировали с последней вечерей Христа и ее образ оказался связан с его историей. Нельзя сделать окончательного вывода о возможности эфиопского происхождения мотива о подносящей чашу царице Савской. Зато можно понять, что могла обозначать дарительница чаши для собирательного образа женщины эпохи Средневековья.

Приносящая души или символ церкви народов, мистическая невеста или царица на портале — во всех этих обличьях за теологической прагматикой мы угадываем растущее самосознание средневековой женщины. Разумеется, реальное положение женщины в средние века и до нового времени было ниже положения мужчины. Однако в душе художников оставалось место для отображения растущего самосознания женщины. Портреты царицы Савской и ее многоплановые воплощения отражают это развитие. В ней, обработанный ли учеными или озаренный образно-поэтической фантазией сконцентрировался накопленный опыт, который выходил далеко за рамки роли женщины в Средневековье.

Этот «избыток» религиозной фантазии по сравнению с реальными общественными силами особенно впечатляет в портретах царицы Савской с чашей. Ведь в средние века женщинам вообще запрещалось прикасаться к священным предметам, ритуальной чаше для мессы, например. Это было установлено церковно-каноническим правом. Однако царице Савской как церкви народов удалось уверенно нарушить этот запрет. И она стала символом процесса, когда женщины тоже могли добиться того, в чем им отказывал средневековый мир мужчин и до сих пор упорно отказывает католическая церковь.

Глава 16

ПРОВОЗВЕСТНИЦА КРЕСТА

Едва ли другое явление имеет для христиан такое исключительное значение, как обретение креста и воскресение Иисуса. Действия и мысли, чувства и желания до сих пор сосредоточены на объяснении событий на Голгофе. Много веков вызывали они глубочайшие чувства и находили свое выражение во все новых картинах и мыслях. Сейчас это происходит, скорее, в потаенной сфере личной религиозности, но в средние века разгадкой тайны Голгофы занимались наглядно. Во все новых вариациях рассказывали легенду о кресте, которая воспламеняла религиозную фантазию. С одной из них мы хотим познакомить читателя, так как в ней важную, но, к сожалению, почти забытую роль играет царица Савская.

Сначала перенесемся в 320 г. н. э. 14 сентября этого года Елене, матери первого христианского императора, было суждено найти крест, на котором был распят Иисус. Первым сообщает об этом отец церкви Амбросий, отец же церкви Евсевий, биограф Константина, об этой истории не сообщает. Легенда об обретении креста связана с самим императором, ибо юный Константин был обязан кресту окончательной победой над своим противником Максенцием. Перед исторической битвой у Мульвийского моста в 312 г. Константин — так сообщает Евсевий — увидел крестное знамение, связанное с предсказанием: «Нос signo vinces» («Сим знаменем победиши!»). Поэтому крест стал изображаться на боевых знаменах, и победа не заставила себя ждать. С тех пор повсюду можно было видеть знак креста с монограммой Иисуса. Из символа мученичества ранней христианской общины он превратился в символ жизни и победы. Он обнаружил также и политическую силу — так казалось современникам Константина — и люди с возрастающим любопытством стали спрашивать, что же произошло с настоящим крестом Иисуса. Этот вопрос не давал Константину покоя. Он послал свою мать Елену в Иерусалим, и ей удалось найти некоего Иуду, который под страхом пыток и смерти нашел тайное и забытое место. В 13 в. Яков Ворагинский написал об этом событии следующее:

«И он (Иуда) пошел к месту и помолился ему. И тотчас же зашевелилась земля, и распространился благовонный дым, так что Иуда от удивления хлопнул в ладоши и воскликнул: «Воистину, Христос, ты — спаситель мира!» Но на этом самом месте… был храм Венеры, который построил император Адриан, и поэтому если христианин молился бы на этом месте, получалось бы так, что он служит Венере. Из-за этого туда больше никто не приходил, и это место было почти забыто. Елена приказала до основания разрушить храм и распахать это место. После этого Иуда перепоясался, начал энергично копать и в двадцати футах под землей нашел три креста, он сразу же отнес их Елене…»