Фарид Фазлиахметов - Дерзость

Закончив свое жестокое, грязное дело, каратели сели в машины и помчались догонять подводы.

Суралев и Стенин в это время оказались возле дороги на Осиповичи. Увидев дым и услышав выстрелы, они спешились, привязали лошадей и вышли к опушке леса. Подводы быстро приближались. На первой и последней ехали одни полицаи, а в середине - арестованные и охрана.

- Ну, что будем делать? - обратился Стенин к Суралеву.

- Будем отбивать, - ответил Николай, - бей по последней подводе, а я займусь первой. Подводы поравнялись с местом засады.

- Огонь! - скомандовал Суралев - и в тот же момент одновременно ударили две автоматные очереди. Уцелевшие полицаи, скрываясь за подводами, стали отстреливаться. Елена Викентьевна нагнулась к детям:

- Тикайте, девочки, спасайте свою жизнь! Не думайте обо мне, тикайте!

Валя и Зина спрыгнули с подводы и побежали к лесу. Двое полицаев повернули карабины в их сторону и начали стрелять. Зина упала. Лиходиевская в отчаянии закричала:

- Убили дочурку, убили, гады, фашисты проклятые! Она не видела, как Зина вскочила на ноги и вслед за Валей скрылась в лесу.

А из деревни тем временем выехал бронетранспортер и стал быстро приближаться к подводам.

- Тикайте, хлопцы! - успела крикнуть Лиходиевская, и ее голос потонул в треске очередей немецких пулеметов. Бронетранспортер сполз с дороги и стал приближаться к месту засады.

- Сашка, уходим! - крикнул Николай.

Ребята побежали к лошадям, вскочили в седла и поскакали. И тут Стенин, тихо охнув, начал сползать с коня.

На другой день возле шляха у поворота к Побоковичам вырос небольшой могильный холмик. Под этим холмиком остался лежать наш испытанный боевой товарищ Саша Стенин.

Тяжелую весть о гибели Саши Стенина в лагерь привезли Никольский и Арлетинов. Суралев не приехал и, пожалуй, хорошо сделал. Сгоряча у меня могли сорваться несправедливые и горькие слова упрека.

Когда мое горе немного улеглось, я, взяв с собой нескольких ребят, сам поехал к Суралеву.

В лагере было невесело. Валя и Зина, забившись в угол землянки, тихо плакали. Толя, самый младший из детей Лиходиевской, стоял перед ними на коленях и пытался их успокоить. Увидев меня, девочки вытерли слезы. В их глазах засветилась надежда.

- Вы же спасете маму, товарищ командир? - спросила Валя.

- Постараемся, девочки, постараемся, - ответил я, еще не представляя себе, как это сделать.

- Если надо, мы пойдем в город, сделаем все, что прикажете, только бы помочь маме, - у девочки на глаза снова навернулись слезы.

- Да, мои милые, без вашей помощи нам, пожалуй, не обойтись. Кому-то из вас придется идти в город. Надо только решить - кому именно?

- Да мы все пойдем, хоть сейчас, - ответил за всех Толя.

- Нет, ребятки, всем не надо, по-моему, лучше всего с этим делом справится Валя. Она уже бывала в Осиповичах, и не один раз: выносила гранаты из города, пронесла даже как-то магнитную мину, так ведь, Николай?

- Точно, к тому же она хорошо знает Марию Яковлевну.

- Валюша, - обратился я к девочке, - как придешь в город, сразу зайди к тете Мане, может быть, она сумеет что-то разузнать. Пойдешь завтра же утром. А теперь утри слезы, еще рано плакать. И давайте, ребята, все пока отдыхать, договорились?

Мы с Суралевым вышли из землянки. И сразу же окунулись в холодный свежий воздух поздней осени, насыщенный густым запахом хвои. Как хорошо было бы сейчас побродить по этому лесу, просто так, ни о чем не думая, но эта проклятая война отняла у нас такую возможность.

- Николай, - обратился я к Суралеву, - надо бы еще кого-нибудь послать в Осиповичи, узнать поподробнее, где содержится арестованная, какая охрана, с какой стороны удобнее всего атаковать гитлеровцев, откуда и как скоро к ним может подойти помощь. Да и пути отхода надо бы изучить.

- Есть у меня на примете один человек в Заболотье. В принципе он готов с нами сотрудничать, и, я думаю, возьмется выполнить наше поручение.

- Тогда поехали к нему.

После обеда мы вчетвером - я, Николай, Костя Арлетинов и Игорь Курышев верхом отправились в Заболотье. Вернулись в лагерь уже поздно вечером. В землянке, тускло освещенной керосиновой коптилкой, на чурбаке у железной печки сидел незнакомый человек в суконной желто-зеленой форме. При нашем появлении он вскочил, щелкнул каблуками, козырнул и представился:

- Галаш, унтер-офицер 151-й венгерской дивизии, - оказалось, чех говорит по-русски.

- Ну уж нет, теперь ты, можно сказать, боец партизанского отряда "Москва", - с улыбкой сказал Суралев, подошел к нему, крепко обнял и расцеловал. - А вот и наш командир, - произнес он, указывая на меня.

Галаш, возбужденный и радостный, подошел ко мне, и мы обменялись крепким рукопожатием. Затем присели у печки, потирая замерзшие руки, я спросил его:

- С чем же ты пришел?

Чех ответил, что принес автомат, несколько гранат, Два пистолета. И, тут же выхватив из-за пазухи один из них, подал его мне.

- Это мой подарок.

Я взял в руки пистолет, великолепный четырнадцатизарядный чешский маузер, и сказал со смехом:

- Я не это имел в виду, речь идет о свежих разведданных. А за подарок спасибо, принимаю. Насколько нам известно, ваша дивизия прибыла с Восточного фронта, куда она теперь направляется?

- В Минск, говорят.

- Почему в тыл?

- Нам не доверяют. Две дивизии 2-й венгерской армии, 106-я и 108-я, под Брянском за отказ воевать против Красной Армии были расформированы, зачинщики расстреляны.

Затем Галаш рассказал об изменениях в Осиповичском гарнизоне, о том, какие части выбыли и какие их сменили.

- Ну а теперь давайте подумаем, как выручить Елену Викентьевну, обратился я к товарищам, - Галаш, где содержатся арестованные?

- Я думаю, в следственном отделе СД на улице Садовой.

- Как охраняется здание?

- Оно огорожено проволокой и охраняется полицейскими, причем не местными.

- С такой охраной, пожалуй, нетрудно будет справиться, - заметил Суралев.

- Да, но не забывайте, что Садовая в центре города. До нее еще можно добраться, а вот когда поднимется тревога, уйти будет очень трудно, - возразил ему Костя Арлетинов.

- Но мы обязаны выручить ее, она помогала нам в течение полутора лет, мы не можем бросить ее на произвол судьбы, - сказал я.

- Немецкое обмундирование на двадцать солдат и одна офицерская форма у нас имеются, - заявил Никольский. - Имеется также трофейное оружие. Переодевшись в эту форму, мы обойдем посты и без особого труда проникнем в город. Ну а как конкретно провести операцию, подумаем, когда увидимся с нашим человеком из Заболотья, - добавил Суралев.

- Ну что ж - подождем, как говорится, утро вечера мудренее...

* * *

В ночь с 19 на 20 ноября Мария Кондратенко не спала. Она лихорадочно думала, как выручить Гелю (под таким именем работала Лиходиевская).