Ги Бретон - Распутный век

— Нам больше нужны корабли, чем украшения.

Через какое-то время Боэме возобновил попытку и на коленях умолял королеву приобрести ожерелье.

— Если Ваше величество откажется, — воскликнул он — я брошусь в Сену!

Мысль о самоубийстве ювелира из-за ожерелья не понравилась королеве.

— Встаньте, Боэме, — строго проговорила она, — я не люблю подобных заявлений — честным людям не следует умолять на коленях. Я отказалась от ожерелья. Король хотел подарить мне его, но я не приняла подарка. Никогда больше не говорите мне об этом. Постарайтесь разделить его, продать и не вздумайте топиться.

Дело обстояло именно так, когда однажды ноябрьским вечером 1784 года Ляпорт рассказал эту историю м-м де ла Мот. Не он ли вдохновил графиню на ужасный обман? Возможно. Как бы то ни было, графиня попросила показать ей ожерелье. Через несколько дней она отправила находящемуся в те дни в Эльзасе кардиналу де Роану письмо, написанное Вилетом, в котором — Лже-Мари-Антуанетта писала: «Долгожданный момент еще не наступил, но я хочу ускорить ваше возвращение для ведения интересующих меня тайных переговоров. Я могу довериться лишь вам. Графиня де ла Мот все вам объяснит. Кардинал, который был далеко не ангелом, хотел бы иметь крылья. В январский холод он прибыл в Париж.

М-м де ла Мот сразу же явилась к нему и рассказала, что королева страстно желает ожерелье, на которое у нее нет достаточной суммы. Она нуждается в его помощи, чтобы вести переговоры по этому делу. Кардинал, находящийся наверху блаженства, уже видел себя в постели с Мари-Антуанеттой… Он согласился взять в себя эту миссию.

Но когда м-м де ла Мот ушла, он пригласил своего друга Калиостро и спросил его совета <Кардинал де Роан очень любил Калиостро. К тому же он бы любовником его жены.>. Знаменитый маг сказал, что надо обратиться к оракулу.

«В течение целой ночи, — пишет аббат Жеоржель, — в гостиной кардинала, при огромном количестве свечей происходили контакты с египтянами. Оракул предрек „Господин должен взяться за переговоры, которые увенчаются успехом и разбудят доброту королевы. Они укажут на счастливый день, в который на благо Франции и человечества проявятся редкие таланты месье кардинала“.

Советы Калиостро развеяли родившиеся было в сознании де Роана опасения. В середине января он заключил с Боэме сделку на миллион шестьсот тысяч ливров «с оплатой в течение четырех лет, взносами каждые шесть месяцев». Это соглашение, поступившее к м-м де ла Мот, вскоре вернулось в руки прелата с резолюцией «Одобрено» и подписью «Мари-Антуанетта Французская» <Эта грубая ошибка Вилета должна была открыть кардиналу глаза: королевы всегда подписываются лишь своим именем.>. Первого февраля ювелиры привезли кардиналу колье, которое тот поспешил передать графине. В тот же вечер м-м де ла Мот с помощью мужа и любовника (Билета) разделила это чудесное украшение на несколько частей, чтобы продать их.

Первый взнос, четыреста тысяч ливров, предстояло сделать 1 августа. Двадцать седьмого м-м де ла Мот сказала кардиналу, что королева находится в затруднительном положении и просит ускорить оплату.

Де Роан такой суммой не располагал. Третьего августа сильно обеспокоенный Боэме побежал в Версаль и попытался получить аудиенцию у королевы. Его приняла М-м Кампан, чтица Мари-Антуанетты, которая сказала ужасные слова:

— Вы стали жертвой мошенников. У королевы никогда не было этого ожерелья.

Через два дня Мари-Антуанетта приняла Боэме, и тот посвятил ее во все детали этого дела. Сильно обеспокоенная, королева попросила, чтобы для короля составили докладную записку. Двенадцатого числа эту записку прочел Людовику XVI барон де Бретей. При сем присутствовал министр юстиции Миромесни. Он се посоветовал действовать осмотрительно. Столь ли необходимо начинать процесс и доводить до всеобщего сведения дело о мошенничестве? Ведь здесь упоминается имя королевы… Тогда вмешался де Бретей и настойчиво посоветовал королю арестовать кардинала де Роана. Гнев Мари-Антуанетты не утих, она была того же мнения, что и барон. Роана арестовали в тот момент, когда он выходил из кабинета короля, — в день Вознесения, в епископском облачении. Разразился скандал.

На следующий день в парламенте советник Фрето де Сент-Жюст воскликнул, узнав эту новость:

— Хорошенькое дельце! Кардинал — мошенник и королева, оказавшаяся замешанной в деле о подлоге! Сколько грязи на скипетре и на жезле! Настоящий триумф для свободолюбивых идей!

Не для того ли была затеяна вся эта история с ожерельем?..

После ареста м-м де ла Мот началось расследование, попытки повлиять на свидетелей…

Де Бретей, на странное поведение которого в этом Деле никогда не обращали внимания, незамедлительно отослал своего первого секретаря де Шапеля к Боэме с обещанием, как пишет аббат Жеоржель, «полной оплаты ожерелья, если он во время следствия добавит: кардинал уверял его в том, что видел королеву, говорил с ней и по ее поручению занялся покупкой колье. Странное поручение, цель которого — погубить не только Роана, но заодно и Мари-Антуанетту. Сильно взволнованные ювелиры рассказали об этом предложении аббату Жеоржелю, главному викарию страны. Их визит, разумеется, не остался незамеченным, так как через два дня, отважный аббат по приказу Бретея был выслан.

Какую же роль играл барон в этом деле? Может быть, он принадлежал к какой-нибудь тайной группе, в руках которой м-м де ла Мот была лишь покорным оружием? Это можно предположить. Некоторые любопытные факты вроде бы доказывают это. Взять хотя бы то, что во время процесса графиня де ла Мот внезапно воскликнула:

— Я вижу — здесь заговор, чтобы меня погубить. Но прежде чем погибну, я открою тайны, которые высветят роль высокопоставленных лиц, пока еще скрытую.

Неизвестно почему эта угроза не нашла отражения в протоколе. После суда, когда м-м де ла Мот узнала какое ей предстоит наказание — каленым железом ей будет выжжена буква V (воровка), выбрита голова, и всю оставшуюся жизнь она проведет в исправительной тюрьме, — с ней случился приступ бешенства, и она неистовствовала, выкрикивая обвинения против барона де Бретея. То, что она изрекла, было так неожиданно, что судьи вынуждены были вставить ей в рот кляп. Странный способ узнать правду.

Еще одна странность — необычайная снисходительность судей к некоторым обвиняемым: Вилет, который подделал подпись и почерк королевы, заслужил лишь ссылку. Калиостро, роль которого так до конца и не прояснилась, был просто выдворен за пределы королевства, м-ль д'0лива выведена из зала суда, а кардинал де Роан выслан. Пострадала лишь м-м де ла Мот. Но через несколько месяцев благодаря высокопоставленным тайным покровителям ей удалось бежать и укрыться в Англии. И последнее, что настораживает: никто не был наказан за это бегство.