Дмитрий Оськин - Записки прапорщика

- Волынский комиссар, - рассказывал третий, - обращается к командирам полков с просьбой защитить в районе расположения полков помещиков от анархических действий со стороны крестьян, прикрываясь тем, что землю нельзя брать до обсуждения вопроса о разделе земли Учредительным собранием. Когда будет Учредительное собрание? Все маринуют, обещали собрать чуть ли не весной, а теперь, говорят, на сентябрь отложили. Невыгодно, очевидно, им собирать.

- Верно, невыгодно.

Появилось на фронте много женщин, поступающих в полки добровольно. В районе штаба корпуса разместилась специальная женская часть, женский батальон, "ударники", как они себя называют, под командой тоже женщины, произведенной даже в прапорщики. В батальоне до тысячи бойцов-женщин, причем и командные должности заняты ими, ни одного мужчины в этом батальоне нет.

- Их бы по ротам распределить для солдатского удовольствия, - сумрачно предложил Ларкин. - Всякие шлюхи набрались в армию, хлеб только на них изводить. Подумаешь, вояки какие!

В Бердичеве создаются новые ударные части, формируемые исключительно из добровольцев, по преимуществу из прапорщиков. Части эти носят название "батальонов смерти"; у бойцов на рукавах повязки с нарисованным черепом.

Панков говорит, что командный состав собирает силы в противовес нам.

Газеты полны сообщений о проходящем в Москве совещании представителей государственных, военных и общественных организаций. На этом совещании с большими речами выступили министр-председатель Керенский, затем верховный главнокомандующий Корнилов и ряд других. Между буржуазными партиями и меньшевиками состоялось как бы примирение; Церетели, лидер партии меньшевиков, расцеловался с представителем буржуазии Рябушинским. Говорят о необходимости крепко держать фронт, о полном единении с союзниками, о твердой власти, о поддержке командного состава, о доверии верховному командованию в лице Корнилова.

Рябушинский, Коновалов выступают с речами, говоря, что надо положить на алтарь отечества все силы и средства. Но не видно, чтобы жертвовала буржуазия, пока что льется лишь солдатская кровь, а буржуазия снимает барыши с подрядов.

Противно читать все это, особенно нападки по адресу солдатских комитетов.

Ко мне зашли с просьбой дать книги по политическим вопросам два офицера: один нашего, 11-го полка - Трехсвятский, другой из 12-го полка Медведев. Я предложил им:

- Выбирайте все, что вам нравится.

Разговорились о московском совещании и о тех нападках, которые сейчас сыплются на действующую армию, якобы вышедшую из повиновения начальству.

- Знаете, - конфиденциально заговорил Медведев, - я размышлял над тарнопольским отступлением и пришел к выводу, что это отступление произошло не по вине солдат, не потому, что солдатские комитеты мешали командному составу. Тарнопольский прорыв лежит исключительно на совести высшего командного состава. Командный состав нарочно производит провокационные выходки, чтобы вызвать большое возмущение со стороны солдат, которым можно было бы потом козырять перед начальством, перед правительством, перед центральным Советом и тем самым вырвать постепенно одну уступку за другой.

23 августа прочли в газетах о взятии немцами Риги и паническом отступлении 12-й армии. Ну, теперь пойдет еще больший шум!

Носятся слухи, что с фронта по распоряжению генерала Корнилова лучшие, боеспособные дивизии направляются к Петрограду, где сосредоточиваются крупные резервы на случай, если бы немцы стали подходить к Питеру. Просачиваются слухи, что создание резерва под Петроградом производится не столько для того, чтобы защищать город от немцев, сколько для того, чтобы заставить Временное правительство отправить на фронт революционный петроградский гарнизон. Питерский Совет вынес постановление, что войска петроградского гарнизона не могут быть выведены из революционной столицы. На этой почве ходит много разговоров, будто бы питерский гарнизон из шкурнических интересов не хочет выезжать на фронт, что приятнее сидеть в столице, болтаться по митингам, чем быть в окопах. Где тут истина?

* * *

29 августа ранним утром я был разбужен прибежавшим ко мне членом дивизионного комитета писарем Орловым.

- Что стряслось? Отступаем?

- Хуже. Получено извещение о предательстве генерала Корнилова. Он издал приказ о неподчинении распоряжениям Временного правительства, о ликвидации комитетов и что всю верховную власть он переносит в ставку.

- Вот это да! А я только вечером вернулся из штаба армии и ничего не слышал.

- Я сегодня такой приказ получил. Предлагается офицерам крепко взять в свои руки управление частями и всякое выступление солдат пресекать, не брезгуя никакими средствами.

Я быстро оделся и вместе с Орловым пошел в хату председателя дивизионного комитета Спудре. Однако его уже не было, он ушел к генералу Музеусу. Поручив Орлову срочно собрать дивизионный комитет, я сам побежал на телефонную станцию, где попросил телефонистов немедленно передать телефонограмму в полки и полковые части о немедленном созыве членов крестьянского комитета на дивизионное собрание.

Пришел Спудре.

- Вам известно о контрреволюции Корнилова? Как вы оцениваете положение? - обратился я к нему.

- Наше дело маленькое, - ответил Спудре. - Раз верховный главнокомандующий приказывает - мы должны подчиняться.

- Как - подчиняться? Он объявляет контрреволюцию, хочет свергнуть Временное правительство, отдает официальный приказ о неподчинении Временному правительству, а вы говорите "наше дело маленькое"!

- Я прежде всего военный.

- А по-моему, вы прежде всего мерзавец!

Стали подходить члены комитета. Спудре, стараясь быть спокойным, сообщил, что им получено распоряжение от генерала Музеуса: на основании приказа верховного главнокомандующего должны быть распущены дивизионный и полковые комитеты.

- Я считаю, - закончил Спудре, - что мы должны немедленно себя распустить.

Выступил я:

- Считаю, что распоряжение, полученное Спудре, незаконно; оно определенно контрреволюционно. Мы должны не распускать дивизионный комитет, но всячески его укрепить: взять под свое наблюдение весь штаб дивизии; должны забрать в свои руки всю корреспонденцию, идущую из ставки и штаба армии, и, если потребуется, назначить нового начальника дивизии. Спудре же предлагаю немедленно арестовать как предателя, не оправдавшего доверия солдат и офицеров, избравших его на пост председателя дивизионного комитета.

На сторону Спудре стал лишь один военный чиновник Зеленский, остальные члены комитета, в том числе два прапорщика, приняли мою сторону с той лишь поправкой, что арестовывать Спудре немедленно нет никакого смысла, а нужно выждать развития событий. Предложение же об установлении контроля на телефонной станции и на телеграфе за всей корреспонденцией - принять. Поручили Орлову организовать получение всех телеграмм с телеграфа и направление их в комитет. Функции временного председателя комитета я самочинно присвоил.