Клара Лучко - Я - счастливый человек

Чтобы никто не видел, я незаметно подошла к шоферу машины:

— Я вас умоляю, я очень боюсь… Если можно, как только вы поравняетесь со мной, сбавьте ход. Чтобы я успела схватиться за цепь. Пожалуйста, я вас прошу…

— Понял… Я и сам вижу, что это опасно, — сказал шофер.

Начали снимать.

Я еду на велосипеде. Руль не слушается, виляет из стороны в сторону, потому что скользко. Обгоняет меня машина, а рука словно застыла, никак не отрывается от руля.

Усилием воли заставляю себя все‑таки схватиться за цепь. А еще нужно обернуться, победно глянуть на тех, кто пытается меня догнать…

И когда режиссер скомандовал «Стоп!», то по инерции мой велосипед поехал под колеса машины. Я с перепугу свалилась в сугроб.

А режиссер говорит:

— Надо повторить. Очень медленно ехала машина. Надо побыстрей.

Сняли еще два дубля. И каждый раз при команде «Стоп!» я падала в снег. И это меня спасало.

Я гордилась собой и была рада, что никому ничего не сказала, не подала виду, что мне страшно.

— Ну, вот видите, — сказал режиссер. — Все очень просто…

— Конечно, — согласилась я. — Совсем и не страшно.

Хотя после съемки очень долго не могла прийти в себя.

Режиссеры все время что‑нибудь придумывали. Однажды Шенгелая пришел в павильон и сказал:

— Клара Степановна, сегодня я буду сниматься вместо вас.

— Почему? — спросила я.

— Я придумал, что Черная душа должна спускаться вниз по перилам лестницы. Но вы видите, какая она крутая. Это опасно, и я не хочу за вас отвечать. Так что давайте ваш костюм.

Шенгелая надел парик, ведерко на голову и с трудом влез в мою шубку. А когда натянул шелковые прозрачные колготки, то сквозь них были видны его волосатые ноги. Это было очень смешно.

«Снежная сказка» всем понравилась. И ее решили представить в Каннах, на Международном фестивале детских фильмов. Юткевич поздравил своих воспитанников, а они были счастливы. Еще бы! Первая картина — и в Канны.

И вдруг восторги поутихли. Кто‑то из начальства посмотрел фильм, увидел, что на Евгении Леонове финская шапка «пирожок», как у Хрущева, и сказал: «Смотрите, Леонов похож на Хрущева». Это была роковая фраза. Ни о какой поездке в Канны уже не могло быть и речи.

Причин не выпускать фильм на экраны не было. Тогда картину решили обсуждать и осудить.

Собрали детских писателей, редакторов педагогических журналов, учителей, а обсуждать‑то оказалось нечего.

Хорошая добрая сказка, талантливые режиссеры, операторы и актеры. Правда, у картины был грустный конец: мальчик Митя оживил девочку Лелю, и она улетела в космос.

Конечно, нашлись дежурные ораторы, они рассуждали о большом значении кино в деле воспитания детей.

Председательствующий Сергей Михалков долго жевал заключение, а потом сказал, что эта Черная душа с китайской пудреницей — образ отрицательный и детям это не нужно.

И тут поднялась старая детская писательница:

— Я не верю своим ушам. Как можно так говорить о прекрасной и трогательной сказке… Я вас не понимаю…

Но ее тоже не поняли. Вернее, не послушали. Прислушались к Михалкову. Так «Снежная сказка» не получила признания, которого она, бесспорно, заслуживала. И я всегда в канун Нового года жду, что на каком‑либо телевизионном канале вспомнят о картине и покажут ее детям. Да и взрослые тоже любят сказки.

Я сама очень люблю смотреть отечественные мультфильмы.

Наверное, нет ни одного взрослого, кто не любил бы Чебурашку, Крокодила Гену, Удава, Львенка, Мартышку, Попугая, Слоненка… Никто из больших актеров не считал для себя зазорным озвучивать мультфильмы. Наоборот, гордились тем, что их приглашают. А какие голоса! Рина Зеленая, Фаина Раневская, Василий Ливанов… А кот Матроскин, озвученный Олегом Табаковым? А Евгений Леонов — милый толстячок Вини — Пух. А Анатолий Папанов — Волк из «Ну, погоди!».

Признаться, я переживала, что никто, к сожалению, не догадался пригласить меня на студию «Союзмультфильм». Я представляла себя в роли лисы, Бабы — яги или других характерных персонажей, и у меня это неплохо получалось.

Я уверена, что актер, который снимается в сказках или озвучивает мультфильмы, сам становится добрее. Даже черная душа может оттаять в сказке.

Могу — не могу? Надо!

Я была хорошо знакома с Яковом Борисовичем Белопольским, знаменитым архитектором, который дружил с моим мужем. Мы не раз вместе отмечали праздники то в Доме журналиста, то в Доме архитектора.

За столом бывали его друзья: Василий Иванович Чуйков, герой Сталинграда, Павел Алексеевич Ротмистров, Главный маршал бронетанковых войск. Все, кто прошел войну, уважали и любили Белопольского. Ведь это он, архитектор, вместе со скульптором Евгением Вучетичем создал всемирно известные мемориалы на Мамаевом кургане в Сталинграде и в Трептов- парке в Берлине.

Однажды Яков Борисович пригласил нас на выставку своих работ. Он был признанным мастером — академиком архитектуры, лауреатом Ленинской и Государственной премий, победителем престижных международных конкурсов. Я смотрела его проекты… Всемирная выставка в Москве, уникальный мемориал на Курской дуге, тридцатитрехэтажная башня редакции «Известий» на Пушкинской площади. Я смотрела и думала: почему эти проекты не были осуществлены? Как же так случилось, что чуть не треть проектов, о которых в свое время много писали, спорили, которые вот — вот должны были быть реализованы, так и остались на ватманах?

У меня защемило сердце. Я подумала о том, что судьба архитектора похожа на нашу, актерскую.

Сколько ночей он не спал, сколько вариантов рождалось в его воображении, сколько сил отдал он дискуссиям с оппонентами! Но что‑то каждый раз мешало, где‑то переплетались объективные причины и субъективные страсти, менялись времена, сокращались бюджеты и прочее, и прочее. Если только две трети проектов были осуществлены — а Белопольскому завидовали архитекторы, он действительно многое сделал, — значит, чуть ли не треть творческой жизни он только мечтал… А мечты так и остались мечтами.

Так же и у нас. Когда актера спрашивают, какую бы он хотел сыграть роль, то это самый больной вопрос. Мало ли что я хотела сыграть!

Такова жесткая логика жизни в кино. Мечтаешь о какой‑то роли, а потом оказывается, что картина уже снята, а в ней занята другая актриса, и ты можешь лишь рассуждать, насколько лучше, интереснее и глубже можно было бы сыграть, если бы роль была твоей.

В «Молодой гвардии» Тамара Федоровна Макарова исполняла роль матери Олега Кошевого. Мы ехали на машине на съемку, и она вдруг заговорила о том, что годы уходят, а она уже не может сыграть то, о чем когда‑то мечтала… «Анну Каренину, — сказала она, — я уже сыграть не могу. Да и актера, которого я представляла в роли Вронского, нет в живых…» В ее голосе я почувствовала грусть.