Кирилл Константинов - Рокоссовский. Командующий Парадом Победы

Глава IV. До победного конца

К началу 1944 года стало окончательно ясно, что крах гитлеровской империи предрешен. Забуксовавший вермахт начинал разваливаться. Политическая ситуация в Германии, настроения в стане ее союзников, близкая перспектива открытия второго фронта в Европе, успехи Красной армии – все это говорило том, что победа будет завоевана. Однако очевидным было и то, что придет она еще не скоро. Немецкая армия по-прежнему сохраняла боеспособность, по-прежнему состояла из опытных кадровых военных, по-прежнему была хорошо вооружена. Впрочем, налицо были и достижения советской военной промышленности. По количеству и качеству выпускаемой бронетехники и стрелкового оружия она уже давно превосходила показатели Германии; такая же ситуация наблюдалась в авиастроении. Кроме этого Красная армия за прошедшие годы накопила необходимый опыт ведения современной войны, вырастила новое поколение командиров. Но все эти обстоятельства, как ни странно, не сказывались на количестве потерь советских войск. И если первую половину войны Советский Союз старался любой ценой остановить врага, то во вторую – любой ценой победить. По-прежнему в армии господствующими оставались концепции вроде «ни шагу назад», «взять к такому-то числу», «невзирая на потери» и т. д. Поэтому значительные успехи промышленности не обусловливали уменьшение человеческих жертв. Они лишь приближали победу.

Теперь советское командование определяло направления боевых действий. Стратегическая инициатива прочно удерживалась Красной армией. Успехи войск Украинских и Белорусского фронтов, соотношение сил сторон, перспективы дальнейших наступательных действий – все это указывало на то, что провести крупную операцию целесообразно на территории Белоруссии и Западной Украины. Весной Верховное Главнокомандование приступило к ее планированию.

В это время Рокоссовский был озабочен организацией обороны в полосе армий фронта. Пауза в боевых действиях не исключала возможность внезапных ударов противника. Кроме того, необходимо было пополнить войска всем необходимым – боеприпасами, продовольствием, горючим. Многие тыловые части остались далеко позади. Также нужно было срочно восстановить разрушенные дороги, построить десятки километров новых…

Зимой между 1-м Украинским фронтом (после ранения Ватутина командование им принял Жуков) и Белорусским был создан еще один фронт. Он получил название 2-й Белорусский. Командовал им генерал П. А. Курочкин. Соответственно, фронт, которым командовал Рокоссовский, стал именоваться 1-м Белорусским. В один из мартовских дней Рокоссовского вызвал к аппарату ВЧ Сталин. Верховный проинформировал комфронтом о задачах вверенных ему войск в предстоящей операции. «Затем Сталин поинтересовался моим мнением. При разработке операций он и раньше прибегал к таким вот беседам с командующими фронтами. Для нас – сужу по себе – это имело большое значение»[41]. Рокоссовский доложил, что, на его взгляд, целесообразно было бы передать часть полосы и войск 2-го Белорусского фронта 1-му. В противном случае при наступлении между двумя фронтами создавалась бы брешь, образованная болотами и лесами. В условиях разобщенности координировать действия войск стало бы чрезвычайно трудно.

Сталин взял время на размышление и через несколько дней санкционировал это предложение Рокоссовского. «Вскоре последовала директива Ставки о передаче нашему фронту всего участка, охватывающего Полесье с юга, и находящихся на нем войск. Общая ширина полосы 1-го Белорусского фронта достигла, таким образом, почти 900 километров. Редко в ходе Великой Отечественной войны фронт, имевший наступательную задачу, занимал полосу такой протяженности. Разумеется, и войск у нас стало больше. К двадцатым числам июня в состав нашего фронта входили десять общевойсковых, одна танковая, две воздушные армии и Днепровская речная флотилия; кроме того, мы имели три танковых, один механизированный и три кавалерийских корпуса. В результате передислокации сил 2-й Белорусский фронт стал нашим соседом справа. Затем произошли дальнейшие изменения, пока не сложилась та структура фронтов, которая сохранилась до победоносного окончания войны»[42]. В результате 1-й Белорусский фронт приобрел два фактически самостоятельных направления. Первое – на Бобруйск – Барановичи – Брест – Варшаву, и второе – на Ковель – Хелм – Люблин – Варшаву. Такая любопытная ситуация в дальнейшем получила интересное развитие.

Еще до соединения фронтов, в марте гитлеровцы нанесли удар по войскам 2-го Белорусского и захватили Ковель. Сталин приказал Рокоссовскому немедленно выехать к Курочкину и совместными усилиями выправить положение. Прибыв на КП 2-го Белорусского фронта, Рокоссовский убедился, что успех, достигнутый врагом на этом участке, едва ли может быть развит: противник перешел к обороне, его теснили на соседних направлениях, да и сил у него было немного. Поэтому он принял решение – оставить все как есть. Да, гитлеровцы захватили важный опорный пункт, достаточно крупный город. Но ведь советские войска в самое ближайшее время перейдут в наступление несколькими фронтами. Какой смысл распылять силы и приносить жертвы во имя незначительного успеха в частной операции, когда через несколько недель враг и сам отойдет от Ковеля под угрозой окружения? Обо всем этом Рокоссовский доложил Верховному. Сталин не стал возражать. Его доверие к Рокоссовскому уже было очень велико.

Идея наступательных операций 1944 года основывалась на планах нанесения ударов по врагу последовательно фронтами с севера на юг. То есть начинать должны были войска Ленинградского фронта, подхватывать наступление – войска Карельского фронта. Затем основной удар наносили бы оба белорусских, и завершали операцию украинские фронты. Таким образом, планировалось нанести поражение врагу на всем западном направлении. Чем-то этот замысел напоминал концепцию плана «Барбаросса», успешно осуществленного гитлеровцами летом 1941 года.

Определив роль 1-го Белорусского фронта в предстоящих наступательных операциях, штаб Рокоссовского приступил к подготовке плана. Работа, что называется, кипела. Малинин, Орел, Казаков, Антипенко и другие офицеры под руководством Рокоссовского неустанно трудились над проектом плана. Споры, обсуждения, стремление убедить друг друга (иногда даже на повышенных тонах) – все это составляло неотъемлемую часть творческого процесса. Рокоссовский, по своему обыкновению, находился в гуще событий. Он не любил одиночества и тихой кабинетной работы, полагая, что только совместно можно выискать оптимальное решение. 3 апреля Совет фронта представил в Ставку свои соображения относительно предполагаемой операции.