Исмаил Ахмедов - Служба в сталинском ГРУ И побег из него. Бегство татарина из разведки Красной армии

Англия скоро будет поставлена на колени перед Германией. Это означает, что британские владения будут разделены между Германией и Японией. Мы «освободим» Балканы, «наших братьев по крови» и тем самым откроем себе путь на Ближний Восток, с его нефтяными запасами и стратегическими дорогами. В усилиях спасти Британскую империю от полного краха США, «центр классического капитализма» нападут на Германию, и разразится новая и более ужасная война.

Между тем, Советский Союз будет терпеливо дожидаться своего часа, когда наступит момент его исторической роли. Когда капиталисты будут обескровлены и выдохнутся, мы будем «освобождать» весь мир.

Мы должны готовиться к нашему часу. Для нас, офицеров разведки, это означает новые сети, новые операции, новые планы, новые кадры агентов, новые группы подпольных сил, готовых идти на действия по приказу нашей партии и правительства.

Озадаченные таким образом, продолжал Голиков, мы должны выполнить два плана мобилизации наших разведывательных сил, как дома, так и за границей. План А должен быть основан на наиболее логическом предположении, что именно США будут воевать с Германией и Японией, в то время, как Советский Союз, по меньшей мере, временно, будет в союзе с Германией и Японией против США. План Б должен быть в основан на наиболее невероятном предположении, что мы будем воевать с Германией, и США будут нашим «временным» союзником. Он подчеркнул на определение «временное» и не упомянул о включении Японии в план Б.

Все Управление отправилось лихорадочно работать над двухвариантным планом. Это потребовало предупреждения не только существующих легальных и нелегальных сетей за рубежом, но также и организацию совершенно новых сетей, коммуникаций, финансовых мероприятий и курьерных служб во всемирном масштабе.

Многие из нас, младших офицеров, в особенности, были убеждены в том, что работа по плану А будет не только пустой тратой времени, но и преступным разбазариванием наших усилий и сил. Для нашей группы Германия была точно такой же капиталистической страной, как и США, и последние не имели ни нацистов, ни общую границу с центром нашей страны. Насколько это возможно для советских офицеров разведки, мы любили американцев, не любили и не доверяли немцам.

Секретно наша группа изложила свои взгляды на бумаге с изобилием поддерживающих факторов и отправила свои находки прямо к Маленкову, осторожно обходя каналы Управления. Через несколько недель после этого Управление, резко изменив направление, приказало полностью игнорировать план А и потребовало ускоренной разработки реального, больше чем гипотетического, плана Б. Однако, к тому времени, как мы установили позднее, мы отставали от сроков по приостановлению тайных операций против США и стран, сражающихся с Германией и по налаживанию каких-либо контактов с разведкой США.

Почти одновременно с этой перегруппировкой я получил мою первую возможность ехать за границу, о чем я мечтал еще с тех пор, когда впервые был мобилизован ГРУ в Тбилиси десять лет тому назад. На самом деле это не было реальной заграницей, а лишь бывшие прибалтийские государства, но я был рад увидеть что-то другое, чем чисто Советский Союз.

В январе 1941 года Москва и Берлин пришли к соглашению по поводу репатриации граждан немецкой национальности в Эстонии, Латвии и Литве. Эти немцы застряли здесь в июне прошлого года, когда эти три страны были «освобождены» Советским Союзом, и я в это время играл свою маленькую роль в «освобождении» Буковины.

Почему меня выбрали для миссии в Прибалтике, мне не известно. Возможно, моя служба на финском фронте или в Буковине имела что-то общее с этим. Возможно, имело значение мое знание немецкого.

Моя задача была относительно проста. Я должен был вербовать в ГРУ людей из репатриантов. Единственной моей проблемой при этом было переиграть НКВД, который также занимался вербовкой своих агентов среди этих людей. Мне доставляло некоторое удовольствие находить кандидатов, желающих работать на ГРУ, в то время как лишь скомпрометированные личными проблемами или плохими записями в своих личных делах люди вербовались НКВД и большинство из них это делали под нажимом и угрозами. Кроме немцев, возвращающихся в Германию, я также завербовал несколько человек, которые не могли ехать туда, евреев, вынужденных эмигрировать в США и Англию. За эту работу я получил личную благодарность от Голикова.

Мне не дали точного лимита на эту миссию. Так, воспользовавшись возможностью, я совершил туристское путешествие и осмотр достопримечательностей. Я также купил немного одежды и часы для Тамары. При походе по магазинам в Риге я нарвался на бывшего своего однокурсника из Ленинградской Академии, Ивана Тимофеевича Пересыпкина[9], человека, который смастерил свой путь к успеху в начале чисток, предавая своих товарищей и преподавателей.

Он прошел этим путем до должности комиссара связи всего СССР. Он, архивраг капитализма, покупал в литовской столице все, что мог только потащить. Его расходы и действия были неприятными рижским торговым чиновникам. Они выглядели почти такими же несчастными и мрачными, как и люди Буковины, когда они «приветствовали с радостью» «освобождающую» Красную Армию.

Приятный антракт на Балтике не мог продолжаться вечно, и он закончился в конце апреля. Возвратившись назад в Управление, я еще больше был завален планом Б, когда Полякова, довольно взволнованная по сравнению с ее обычной сдержанностью, вручила мне сообщение, которое только что расшифровала.

Там было написано: «Германское Верховное Командование приказала без промедления остановить производство советского тяжелого оружия на заводах Шкода. Высшие германские офицеры, находящиеся в Чехословакии, сказали друзьям, что германские дивизии концентрируются на западных границах СССР. Они думают, что Гитлер нападет на СССР во второй половине июня». Сообщение было датировано 17 апреля 1941 года.

Это краткое, но резкое сообщение было подписано нашим легальным резидентом в Праге, чьим прикрытием был пост торгового атташе при посольстве. Его источник информации был нам хорошо известен: главный инженер заводов «Шкода», чех, который не был коммунистом, но стал нам помогать из-за своего патриотизма после того, как Германия захватила его страну.

Нет нужды говорить, что я поспешил к Голикову с этим сообщением. Он тщательно проверил меня и наши дела по источнику сообщения. Все, что мы имели касательно инженера, было добротным и достоверным. Вся его информация, все его оценки, которые он посылал нам за месяцы до этого, доказали bona fide.