Елизавета Паршина - Динамит для сеньориты

В этих хлопотах я на время забыла об Энрике. Он по-прежнему избегал встречи и о своей просьбе не напоминал. Прошло три дня. Артур не появлялся. Полковник вызвал меня снова. В кабинете были мы одни. Снова подошли к карте. Новых отметок не появилось; значит, полковник держал свои планы в секрете, и на вооружении у нас был элемент неожиданности, фактор в таких условиях едва ли не решающий.

— Если я не ошибаюсь, сеньорита, — сказал полковник, — вы проходили этот мост у Саорехаса?

— Точно.

— В любом случае сначала нужно форсировать мост. Тахо здесь стеснена скалами, и течение очень быстрое.

— Брод, как я заметила, только один — километров на пять ниже, но он проходим только в хорошую погоду.

— Несколько переправ для пехоты наладить можно, а движение транспорта возможно лишь через мост. Захватить его легче всего людям, которые его однажды уже прошли…

Вот истинная причина посещения комкором нашего отряда!

— Было бы желательно, — продолжал он, — чтобы во главе группы прорыва были ваши люди. За ними охотно пойдут и другие, тем более что у вас тогда и потерь не было.

— Не было. Но мы проходили мост ночью, а вести в атаку ночью даже роту рискованно. Мост пристрелян с обеих сторон.

Я сомневалась, что такой план прорыва перспективен. Вернее всего, атака захлебнется, и дело окончится перестрелкой. Но убитые будут, и, скорее всего, это будут те, кто пойдет первым… Я высказала свои соображения насчет моста и снова повторила, что без начальника решить этот вопрос не могу.

— Хорошо, — сказал полковник, убедившись, что уступок не будет, — дайте мне хоть несколько человек.

Артур приехал вечером. Усталый, сапоги в грязи, куртка запылена. Когда пошел умываться, планшет взял с собой. Он всегда так поступал, получая задание на новую операцию, и сделал на картах отметки. До ужина ни о чем не говорили. Я обычно вопросов не задавала. Если что-то нужно, сам скажет. Ужин теперь бывал небогатым: тарелка вареного гороха, кусок омлета да чашка чая или кофе. Испанцы еще пьют за столом вино, но Артур такой привычки не имел, и вина нам не подавали.

— Наш бригада выведена в резерв, и ее перебрасывают в Арагон, — сказал Артур после ужина.

Это не было новостью.

— Мы тоже поедем?

— Пока нет. В Испанию приехал новый советник вместо Хаджи. Надо встретиться.

В свою очередь, мне надо было рассказать о последних событиях в Гвадалахаре и в отряде, но я все оттягивала. Смутная тревога и нерешительность подсказывали, что я сама еще не определила своего отношения к тому, что, казалось бы, имело однозначный смысл. Сославшись на усталость, я ушла в свою комнату, но спать не ложилась.

— Что задумалась? — спросил Артур, остановившись на пороге.

— Подожди немного, рассказывать долго, а дела не срочные, можно отложить и на завтра. Сегодня все равно делать нечего.

— Лучше давай сейчас. Не люблю ложиться спать, когда что-нибудь неясно. Что делается в отряде?

Пришлось рассказывать. Сначала, конечно, об Энрике. Артур слушал молча. Мне показалось, что все это не было для него неожиданным. Брат Энрике был в штабе Южного фронта, и Артур поддерживал связь с полковником Киселевым, советником этого фронта. Наверное, Артур уже знал о дезертирстве. Об операции на нашем фронте в районе Саорехаса ему тоже было известно, но о том, что полковник хотел использовать наших бойцов, он услышал впервые.

— Больше трех бойцов не дадим, — сказал он сердито, — и то, если найдутся охотники. Наши разведчики скоро потребуются для арагонской операции.

Несмотря на поздний час, пришел Хосе и сказал, что вызвались трое: Леон, Маноло и Энрике.

— Энрике сам напросился?

— Первым, — ответил Хосе и подал Артуру личные документы троих добровольцев.

Перед каждым выходом на операцию личные документы участников оставляли в сейфе. Сколько таких документов остается невостребованными за войну!

Вернувшись в Гвадалахару, первым делом наведались в штаб. Там уже имелись первые донесения о прорыве фронта под Саорехас. Мост захватили во второй половине ночи, и часть бойцов удалось переправить на другой берег еще до рассвета. Они взобрались по скалам и атаковали первую линию противника. Второй не оказалось вовсе: солдаты сбежали.

Я пошла домой переодеваться и чего-нибудь перекусить. До конца дня было еще далеко, и я удивилась, застав там Артура. Он был очень недоволен моим отсутствием и ждал, чтобы дать нагоняй. Почему-то ему особенно не понравилось, что я без него пошла в штаб за новостями.

— Ты неправ, — отвечала я, обидевшись. — В штабе ты, как советник, можешь говорить только с командиром и начальником штаба. На худой конец — со старшими офицерами, которые сами собирают новости, где могут. Расспрашивать шоферов и денщиков тебе положение не позволяет, а мне закон не писан, могу поговорить с кем угодно. Шоферы, например, знают о подробностях больше всех. Хочешь, поедем, сами посмотрим.

От поездки Артур отказался. Ему снова нужно было ехать в Мадрид. Обстановка в стране осложнилась. Надо было постоянно быть в курсе событий, а главное, не терять тесных контактов с другими советниками. В Гвадалахаре мы были с Артуром одни. Стало известно, что в некоторых городах подготавливаются беспорядки. Под большим подозрением в этом отношении была и Гвадалахара. Договорилась, что в Саорехас я поеду одна, а потом попытаюсь разыскать его в Мадриде, если не случится ничего непредвиденного.

— Езжай, — сказал Артур, надевая фуражку.

— Машину дашь?

— Не могу. Поедешь на грузовике.

— Тогда позволь взять с собой ребят, путь немного развлекутся.

— Хорошо, только не всех, и, пожалуйста, ни во что не вмешивайтесь.

Вскоре я уже сидела с Клаудио в кабине грузовика и покорно глотала дорожную пыль. Она особенно упорно висела над этим участком дороги, поскольку по бокам были часто насажены тутовые деревья. Хотелось пить, но вода во флягах нагрелась и стала противной. Ближе к фронту нас остановил дорожный патруль.

— Пароль?

— Фуенте-де-ла-Рейна! — ответил Клаудио.

Какой странный пароль! И кому он только пришел в голову? «Родник королевы». Наверное, в комендантской службе был поэт. Дорога на подъездах к реке была такой каменистой, что, приблизившись к передовым позициям, мы оставили машину на склоне холма и дальше пошли пешком. Прежние окопы опустели. Появились построенные на скорую руку сараи, прикрытый брезентом штабель ящиков от боеприпасов и несколько грузовых машин. Около них собрались солдаты обоза и легкораненые, ожидающие эвакуации. Я подошла и остановилась послушать, о чем они говорят. Я уже привыкла понимать арагонцев и кастильцев и даже в таком гомоне улавливала самое существенное. Недалеко шел бой, поэтому люди были возбуждены и молчать не могли. Они говорили все разом. Удивительно, что при этом они умудрялись и слышать все, что говорили в это же время другие. Это после первого прорыва через наш мост Тахо форсировали еще в трех местах.