Последние бои на Дальнем Востоке - Сергей Владимирович Волков
Ярость бомбардировки должна была создать впечатление, что Ижевско-Воткинская бригада попала под расстрел красного бронепоезда и уничтожается. Так думалось, видимо, генералу Сахарову в эти минуты, и он прислал полковнику Ефимову полевую записку с приказанием держаться как только можно, так как вскоре должен прибыть генерал Молчанов с подкреплениями. Кроме того, генерал Сахаров сообщал, что на поддержку Ижевско-Воткинской бригаде он выслал на участок к западу от желдороги Камский полк.
3 декабря генерал Блохин со своим Сибирским казачьим полком (около 200 коней) занял ст. Муравьев-Амурская. Позднее туда, в тот же день, в эшелоне, предшествуемом конными дозорами, подтянулся отряд 1-й стрелковой бригады (полковник Климовских с 450 штыками и 50 саблями). В этот же день они получили следующий приказ генерала Молчанова: «У 153/оп З/ХП Генералу Блохину, Полковнику Климовских. Генерал Сахаров в своем последнем донесении говорит, что, может быть, сегодня ночью он будет атаковать Иман и Сальский и что он из-за усталости людей отказывается от своего прежнего решения обхода противника на ст. Губерово. Сейчас отряд Генерала Сахарова находится в деревне Введенка. Ввиду неопределенности в сроке решения Генерала Сахарова, приказываю Ген. – майору Блохину и Полк. Климовских ночевать на станции Муравьев-Амурской, связаться с Генералом Сахаровым и зорко следить за противником в районе ст. Иман; в случае отхода противника под давлением отряда Генерала Сахарова преследовать противника всеми силами своих отрядов. Ген. – майор Молчанов».
К большому сожалению, не удалось восстановить время отдачи этого приказа и время получения его адресатами. Как бы то ни было, сибказаки и глудкинцы всю ночь с 3-го на 4-е провели в Муравьев-Амурском. Сибказаки выставляли сторожевое охранение в дубняк. На заре 4-го, заслышав стрельбу в стороне Имана, белые в Муравьев-Амурском немедленно поднялись и спешно выступили на север, хотя бой для генерала Блохина и полковника Климовских оказался совсем неожиданным.
Полковник Климовских должен был со своим отрядом ударить по поселку Графскому, то есть выйти во фланг и тыл красных, занимающих Иман. Ввиду того что связи с генералом Сахаровым у белых в Муравьев-Амурском не было и белые выступили на Графское уже по завязке боя генералом Сахаровым, то прибытие в Графское отрядов генерала Блохина и полковника Климовских запоздало. Поселок Графский был уже свободен от красных. Егеря и уральцы по занятии этого поселка, слыша стрельбу в стороне желдорожного моста, прошли на ст. Иман, где наткнулись на части Поволжской бригады. Надо полагать, что подход белых частей из Муравьев-Амурского к Иману произошел почти сразу же после уничтожения корейцев, на площади, так как волжане при своем движении после уничтожения корейцев на окраине города Имана столкнулись с цепью какой-то белоповстанческой части. Возможно, что отход корейцев с фанз, на которых они провели ночь, произошел вследствие появления против них отряда генерала Блохина.
Видя, что белые не могут дать ему надлежащий отпор, красный бронепоезд (точнее, часть его), находящийся к югу от реки Иман, стал действовать более решительно – он перешел в наступление и двинулся на юг к станции. Это его погубило: он сошел с рельс. Должно отметить, что со времени своего ухода под утро со ст. Иман бронепоезд теперь только впервые вернулся на этот участок. Правда, бронепоезд подвигался на юг медленно, но тем не менее его платформы и артиллерийская платформа сошли с рельс. Оказывается, в то время как бронепоезд находился к северу от реки Иман, путь на этом участке был слегка уширен и рельсы развинчены двумя охотниками: одним ижевцем и одним воткинцем (подпоручик Близоруков 1-й) – бывшими железнодорожниками.
Бронепоезд без конца сыпал снарядами – то гранатой, то шрапнелью, но причина ярости его теперь была ясна белым. Команда бронепоезда пыталась было исправить путь и поднять сошедшую с рельс артиллерийскую площадку, но это им никак не удавалось, ибо только кто пробовал вылезти из бронепоезда, как его сейчас же встречали огнем, как рота ижевцев под мостом, так и стрелки из-за штабелей леса. Отчаявшись, видимо, спасти площадку, красные решили уничтожить весь запас снарядов для 7 5-миллиметрового французского орудия, рассверленного под трехдюймовое. Вот по этой-то причине красные и вели столь свирепый огонь. Чем закончилась бы эта история с площадкой и орудием, гадать трудно, но в это время на уклоне со стороны Муравьев-Амурской показался состав из нескольких вагонов и платформ – «песчаник», походивший издали действительно на самодельный бронепоезд, в действительности на «песчанике» за мешками с песком сидело лишь несколько белых стрелков и не было даже пулемета, не говоря уже об орудии. Красные, возившиеся у бронепоезда, заторопились – они испугались «песчаника», так как опасались, что тот имеет артиллерию. Поспешно отцепив площадку с орудием, с которого все же красные умудрились снять замок и панораму, они бросили их. Остальные вагоны и паровоз благополучно отошли в район большого моста.
Брошенная красными площадка с орудием была занята командой ижевцев. Последние подошедшими камцами были приняты за красных и обстреляны из пулеметов. При этом два ижевца были ранены.
Таким образом, орудийная площадка бронепоезда была брошена командиром бронепоезда по вышеприведенному мотиву – боязни в случае столкновения с бронепоездом белых потерять не только одну площадку с орудием без замка, но целиком весь бронепоезд (половину его, бывшую к югу от реки). Я. Покус рисует совсем неверную картину, указывая на то, что «площадка была брошена потому, что не могла отбиться от наседающего врага – пехоты и конницы, имея слабое и неустойчивое прикрытие, не имея пулеметов (пулеметы были), а орудие имело ограниченный угол обстрела. Другая часть бронепоезда, курсирующая в тылу, была удалена настолько, что не могла оказать своевременной поддержки попавшей в руки противника броне-площадке». Обвинение второй половины бронепоезда, находившейся у поселка Сальского, также неосновательно. В случае даже подхода этой половины за реку к потерпевшей крушение части бронепоезда эта вторая половина бронепоезда делу помочь никак все равно не могла бы. Единственно, что можно поставить в вину командиру бронепоезда, это то, что он разделил свой бронепоезд на две части после того, как бой начался, а не накануне вечером, когда красные получили сведения о готовящейся атаке белых.
Отходя поспешно за реку Иман, красный бронепоезд не успел взорвать большого Иманского желдорожного моста, впрочем, надо полагать, что сохранностью моста белые обязаны Хабаровску, который не дал определенных директив начальнику нейтральной зоны, а сам он и командир бронепоезда на проявление собственного почина в сем ответственном деле не решились. При дальнейшем своем
