Глеб Бакланов - Ветер военных лет

Мы с разведчиками переглянулись. Комбат, хмуря выгоревшие брови на молодом симпатичном лице, продолжал:

— В городе находится штаб Армии Крайовой. Но конкретных данных о его деятельности не имеем.

Сообщение, что в городе находится штаб Армии Крайовой, заставило насторожиться еще больше. Нам было известно, что соединения этой армии формировались на территории Польши под руководством антинародного правительства, находившегося в Англии (оно известно как правительство Миколайчика), которое дало указание своим солдатам оказывать вооруженное сопротивление советским войскам.

— Прошу ко мне на квартиру, товарищи, — сказал комбат.

— А что за квартира? — поинтересовался начальник контрразведки.

— Обыкновенный частный дом, хозяева довольно культурные. Муж, кажется, адвокат, а жена — просто жена, хозяйство ведет.

Начальник контрразведки, осторожный по долгу службы, спросил еще:

— А ты как туда попал, комбат? Сам попросился?

— Нет, товарищ майор, хозяева зазвали. Такие гостеприимные, прямо даже неловко.

— Чего там неловко? — вмешался в разговор начальник разведки. — Они нам, собственно, благодарны: мы их от оккупации освободили как-никак…

Я засмеялся:

— «Как-никак»! Еще вопрос, хотели ли они освобождаться! Как думаешь, комбат?

— Да похоже, люди порядочные, искренние.

— Ну ладно, — решил я, — веди нас к порядочным, искренним людям…

Квартира, в которой остановился комбат, оказалась весьма комфортабельной, уютной, несмотря на довольно большие размеры, и даже, я бы сказал, свидетельствующей о хорошем вкусе хозяев. Супруги же были само гостеприимство и любезность. Хозяин галантно шаркал ножкой, кланялся и мягким баритоном непрерывно приговаривал:

— Просим, панове! То есть ваш дом! Просим, панове, просим!

Он вместе с нами зашел в комнату, которую занимал комбат. Тут обнаружилось, что наш хозяин неплохо понимает по-русски и весьма догадлив. Сообразив, что мы намерены перекусить, он сейчас же шепнул что-то своей жене, и та, мило улыбаясь, взялась за организацию нашего обеда. Не прошло и четверти часа, как стол был накрыт и хозяева с прежней любезностью и радушием посадили нас за стол. Пока жена, одаривая нас поочередно лучезарными улыбками, суетилась у стола, муж извинился и выскользнул из комнаты. Однако вернулся хозяин быстро, и исчезновение выглядело совершенно естественным.

Едва все взялись за вилки, в дверях появился мужчина с букетом цветов в руках.

— Ах пан Йожеф! — проворковала хозяйка.

Пришедший пан с чувством поцеловал ей ручку, поздравив с днем рождения, пожужжал что-то то ли нам, то ли хозяину дома, выпил рюмку вина и несколько театрально откланялся. Мы переглянулись. Чувствовалось, что в доме к приему гостей не готовились и визит был своего рода экспромтом. Еще до ухода гостя хозяин спросил меня:

— А как долго вы думаете пробыть в городе, пане генерале?

Не придавая еще вопросам хозяина особого значения, я небрежно ответил:

— Да, пожалуй, через часок надо бы уехать, хочется добраться засветло.

Уже потом, когда пан Йожеф удалился, я вспомнил механически зафиксированную памятью деталь: на то время, пока я отвечал, пан, только что жужжавший что-то хозяйке, замолчал и словно прислушивался, не поворачивая ко мне головы.

Вскоре пришли новые гости: супружеская пара — тоже с поздравлением. И тоже просидели очень недолго: минут шесть — восемь, не больше. Хозяин вышел проводить гостей. Едва он вернулся, в дверях показалась еще одна пара. Повторилась процедура поздравления и целования ручек.

Эти супруги просидели минут десять — пятнадцать. Разговор шел главным образом о положении на фронте.

— Позвольте спросить, — по-русски, но делая неправильные ударения и произнося «ж» вместо «р», сказал гость. — Что есть за причина, что войско ваше стоит, не идет вперед?

— Ну, причин много, — уклончиво отвечал я, поймав настороженный взгляд начальника контрразведки.

Несмотря на мое видимое нежелание отвечать на этот вопрос, гость продолжал допытываться. Это становилось подозрительным. Когда же его супруга, явно по подсказке мужа, перед этим что-то негромко сказавшего ей по-польски, на ломаном русском языке спросила, как долго пробудут в их городе советские солдаты, на которых так засматриваются польские девушки, и зачем они вообще здесь находятся, я ощутил беспокойство и, посмотрев на товарищей, прочел в их глазах то же чувство.

Незаметно дав понять своим разведчикам, что я правильно оцениваю ситуацию, я позволил себе выпить несколько маленьких рюмочек водки за здоровье хозяйки, ее мужа, за скорую победу. После этого нетрудно было изобразить себя сильно уставшим и немного опьяневшим. Я откинулся на спинку стула, распустил лицо в блаженной улыбке и простодушно сказал:

— Да-а-а, теперь бы отдохнуть хорошенько… До чего не хочется ехать на ночь глядя…

На лице хозяина появилось какое-то напряжение, даже шея немного вытянулась. А может быть, это только показалось мне?

— А нельзя ли будет нам где-нибудь переночевать? — продолжал я. — А утром бы и поехали, часиков в семь-восемь…

Хозяева радостно закивали головами!

— Просим, пане, просим…

— Как вы, товарищи? — обратился я к своим разведчикам.

— Как прикажете, товарищ генерал, — за обоих ответил майор, — можно и переночевать.

— Мы вас очень просим, пане генерале, — обратился непосредственно ко мне хозяин, — воспользоваться нашим гостеприимством. Вам у нас будет покойно. А ваших спутников я попрошу разместить на ночлег наших соседей. Кое-кто из них уже был здесь, и вы с ними познакомились. Очень милые люди.

Беспокойство, которое зародилось во мне раньше, еще больше усилилось. Мгновенно в сознании пронеслись, словно зафиксированные стоп-кадром, картинки: сухая фигура хозяина, склонившегося в учтивом поклоне, чрезмерно любезная улыбка на лице хозяйки, странные визитеры, назойливо задающие вопросы о времени нашего отъезда из города… Уж не хотят ли устроить нам на дороге засаду? Чем черт не шутит… Война научила нас предвидеть худшее.

Мгновенно созрел четкий план действий.

— Ну что ж, — по-прежнему благодушно сказал я, — раз вы так любезны, мы, пожалуй, останемся до утра. На лице хозяина расцвела очередная улыбка:

— Просим, пане, просим. Я сейчас же все организую. И он поспешно вышел.

— Пошли покурим на улице, — предложил я своим товарищам.

Мы вышли. Я коротко поделился своим планом, который состоял в следующем: сделать вид, что мы останемся ночевать, для большего правдоподобия и убедительности отогнать машины от дома, а как только начнет смеркаться, но еще будет достаточно светло, чтобы ехать, не зажигая фар, неожиданно покинуть город. Товарищи план одобрили. Я подозвал своего водителя Федорова и сказал ему: