Граница и люди. Воспоминания советских переселенцев Приладожской Карелии и Карельского перешейка - Коллектив авторов
Взаимоотношения переселенцев
План послевоенного освоения Карелии и Карельского перешейка должен был привести к быстрому появлению на этой территории целого ряда новых сообществ. Однако «придуманные» государственными чиновниками сообщества в момент своего появления носили, скажем так, формальный характер. В результате широкомасштабной кампании по вербовке в «новые районы» большинство людей, оказавшихся непосредственными соседями, даже не были знакомы друг с другом. Освоение на новых землях означало в том числе и адаптацию в новом социальном окружении, создание новой социальной реальности, в которую переселенцы могли бы вписать себя и других. В процессе общения мигранты не только узнавали, но и создавали друг друга, пользуясь для этого теми инструментами, которые были в их распоряжении.
Материалы, которые мы поместили в этот раздел сборника, посвящены взаимодействию переселенцев друг с другом. В начале вы найдете воспоминания об общем составе послевоенного сообщества. Центральную часть раздела составляют рассказы современных жителей друг о друге и о себе. Истории, записанные спустя несколько десятилетий после приезда на эту территорию наших информантов, способны не столько пролить свет на прошлое этих людей, сколько продемонстрировать результат их адаптации Несмотря на то что в большинстве случаев эти размышления имеют форму воспоминаний — предлагаются в прошедшем времени, — они являются примерами существующих сейчас в этом районе стратегий представления «себя» и «других» Во-первых, это стратегия «толерантности», как ее можно назвать. В целом характерная для всех современных жителей Карелии и Карельского перешейка, она определяет их стремление подчеркнуть свою принадлежность к широкой категории «переселенцев» вообще, лояльность ко всем приезжим и нежелание говорить о различиях между ними. Однако в большинстве случаев стратегия «толерантности» соседствует в рассказах с представлением себя как части более узкой группы — носителей определенных признаков и общего названия. Описание собственных отличий, как правило, предполагает апелляцию к различиям окружающих. Приведенные ниже материалы свидетельствуют о довольно пестрой картине местных взаимоотношений, где в качестве инструмента идентификации используется связь людей с местом рождения или отъезда. «Вологодские», «украинские», «белорусы», «чуваши», «мордва» — термины, которые активно используются переселенцами для обозначения друг друга.
Способы само- и взаимоописания оказываются очень стереотипными. С одной стороны, набор признаков, которыми рассказчики наделяют представителей тех или иных групп, повторяется во многих интервью. Описывая «чувашей», наши информанты, как правило, говорят об их отличиях в одежде и языке. Особенности произношения и поведения — в частности, исключительная «драчливость» — оказываются главными признаками «вологодских»[80]. С другой стороны, с помощью тех же самых признаков представители мини-сообществ описывают себя сами. «Какая драка без... какая свадьба без драки? — говорят. Это уже вологодское тоже», — доверительно сообщает нам в беседе уроженка Вологодской области. Для того чтобы показать взаимозависимость описаний переселенцев, мы разделили их на несколько групп, каждая из которых посвящена тому или иному мини-сообществу, и после «сторонней» характеристики поместили самоописания.
Несмотря на то, что все переселенцы были советскими гражданами, языковые различия выходцев из разных районов, по всей видимости, были существенными. По воспоминаниям наших информантов, приехавшие большой группой чуваши использовали родной язык, общаясь друг с другом, русский — в общении с окружающими. Часто рассказчики говорят о «непонятности» карельского языка и специфическом произношении «вологодских». Поскольку языковые различия оказываются одним из основных параметров само- и взаимоидентификации местных жителей, тесно связанным с другими, мы не стали выделять в самостоятельную группу отрывки из интервью, где обсуждаются особенности использования языка, а включили их в общий раздел «Описание различий переселенцев».
Отдельный блок текстов составили высказывания наших информантов, где ярче всего проявляется стратегия «толерантности» (№ 242-248). Здесь они говорят о себе как о представителях широкой категории «переселенцев», «равных по бедности» и совершенно «одинаковых». Мы привели отрывки из нескольких бесед, во время которых исследователю, несмотря на целый ряд наводящих вопросов, так и не удалось услышать рассказ о различиях между переселенцами, хотя, как показывают приведенные ниже материалы, традиция описания этих различий имеет в регионе устойчивый характер.
Большую группу воспоминаний составили рассказы о так называемых местных финнах. Такое определение мы часто использовали в своих вопросах, и, как представляется, оно вполне релевантно для данной традиции. Дело в том, что, говоря о разных группах переселенцев, наши информанты часто упоминают или подробно описывают людей, знавших финский язык[81]. Сам вопрос о том, кто были эти люди, далеко не всегда был понятен информантам. В одних случаях нам рассказывали о финнах, решивших не покидать свои дома после войны и оставшихся на этой территории, в других — о том, что это финны-ингерманландцы, которые были такими же переселенцами, как и все остальные, но их родным языком был финский. Нередко оба объяснения соседствуют друг с другом в одном интервью.
В этот раздел мы также включили рассказы о местах и поводах общения переселенцев в первые годы после приезда, о брачных предпочтениях. Хотя в большинстве случаев наши собеседники подчеркивали лояльность ко всем местным жителям, для многих, вероятно, принадлежность потенциального жениха или невесты к той или иной мини-группе могла иметь решающее значение. Здесь же вы найдете несколько личных историй о знакомстве с будущим супругом и последующем браке.
Общий состав переселенческого сообщества
№ 184 [ЗНД, ПФ-18]
И1 А вы когда в сорок четвертом году приехали, много людей здесь было в округе?
С Не было. Всё пусто было. В городе всё пусто Один Винокуров жил, вот, где сейчас Госстрах. Где напротив пожарки — Госстрах — здесь жил Т-ов — фамилия его была.
И2 А он кто был
С Я не знаю, кто он был, Т-ов. Я не знаю, кем он тогда работал. А все дома были пустые, только ветер гулял, окнами хлопал, да дверями. Никого не было.
И1 А когда уже люди стали приезжать сюда?
С А вот, когда война кончилась. Победу мы праздновали в фанерном клубе. Фанерный клуб был, где Аурика сейчас. Вы не знаете. Приехали, дак не знаете.
И2 Это место так называется?
С Нет. Там бугорок. Где... прокуратора и следующий дом на этой улице. Где Дом ребенка. Не знаете? Знаете?
И1 Аурика — это название кафе какого-то?
С Это просто здание. <...> Вот. И мы в этом фанерном клубе победу праздновали. А кто... Вот, мы, железнодорожники, это, путейцы, да движенцы, вот, дежурные по станции. И, там, жены ихние. И дети. И мы строем со станции пришли в этот клуб. Ну, и военные еще с Первого, со Второго городка пришли. И, вот, праздновали победу. Но мы ничего
