Феликс Юсупов - Загадка убийства Распутина. Записки князя Юсупова

«Николай Александрович получил воспитание, какое обыкновенно давала среда, в которой родился и жил он. Она привила ему привычку, ставшую основным правилом поведения, быть всегда ровным, сдержанным, не проявляя своих чувств. Всегда он был ровен, спокоен. Никто из окружающих не видел его гнева.

Он любил книгу и много читал по общественным наукам, по истории.

Он был очень прост и скромен в своих личных привычках, потребностях. <…>

Он любил природу и охоту.

Будучи весьма религиозным, царь был наделен сильным чувством любви к простому русскому народу. <…> Самой типичной чертой его натуры, поглощавшей все другие, была доброта его сердца, его душевная мягкость, утонченнейшая деликатность. По своей природе он был совершенно не способен причинить лично кому-нибудь зло» (Соколов Н.А. Убийство царской семьи. Берлин, 1925; М., 1990. С. 75–76).

В обществе того времени бытовало устойчивое мнение относительно слабоволия Николая II. Однако это было общее заблуждение, создававшееся первым впечатлением от уступчивости императора. Он не любил спорить и редко в полемике отстаивал свое мнение, но часто делал так, как считал должным. Об этом есть многочисленные свидетельства графа С.Ю. Витте, других министров и политических лидеров. В частности, своеобразие характера царя отмечал французский президент Лубе: «Обычно видят в императоре Николае II человека доброго, великодушного, но немного слабого, беззащитного против влияний и давлений. Это глубокая ошибка. Он предан свои идеям, он защищает их с терпением и упорством, он имеет задолго продуманные планы, осуществление которых медленно достигает. Под видом робости, немного женственной, царь имеет сильную душу и мужественное сердце. Непоколебимое и верное. Он знает, куда идет и чего хочет» (Буранов Ю.А., Хрусталев В.М. Романовы. Гибель династии. М., 2000. С. 36).

Император Александр III, крепко державший власть в своих мощных руках, умер в расцвете сил, и бремя самодержавия обрушилось на молодого, неопытного цесаревича. Несмотря на то, что на Николая II большое влияние имела его супруга, но и ее настойчивые просьбы, как свидетельствуют их личные письма и дневники, далеко не всегда исполнялись императором.

Следуя за гробом отца, приехал в Петербург молодой император вместе со своей невестой, принцессой Алисой Гессенской, которая, едва успев вступить в Россию, уже надела траур. Ей не удалось предварительно ознакомиться ни со своим новым отечеством, ни с обществом, ни с его традициями и привычками. В то время, как другие русские Государыни, в бытность свою цесаревнами, постепенно осваивались с русскими условиями жизни и постепенно узнавали своих будущих подданных, встречаясь с ними в более простой обстановке, супруга императора Николая II сразу стала императрицей и заняла то высокое положение, которое требует огромного знания окружающих людей и менее всего дает возможность их узнать.

К молодой императрице и общество, и народ присматривались с особенным вниманием, которое не могло ее не смущать. Очень застенчивая и нервная по природе, она ушла в себя, казалась скрытной, а иным даже сухой и неприветливой. Это обстоятельство с первых шагов повредило ее популярности, тем более что ее часто сравнивали с вдовствующей императрицей Марией Федоровной, очень любимой в России, чарующая простота которой покоряла сердца ее верноподданных.

Личная жизнь молодых царя и царицы не могла дать им того беззаботного счастья, которому, казалось бы, все благоприятствовало. Император Николай II женился под свежим впечатлением утраты любимого отца и в тот момент, когда ему пришлось принять на себя всю тяжесть и ответственность русской короны. Императрица Александра Федоровна искренно хотела делить с Государем его заботы, давала ему советы, может быть, и не всегда удачные в силу ее малого знакомства с Россией. Таким образом, уже с первых лет императрица начала приобретать привычку к влиянию на государственные дела. В русском обществе это не вызвало одобрения: говорили о слабости воли у Государя, порицали Государыню за властолюбие.

Молодая царица скоро почувствовала, что ей не удалось пробудить к себе искренних симпатий в новом отечестве, по крайней мере, среди сановных и светских кругов столицы. Она стала еще нервнее и еще более замкнулась в семейной жизни, страдая от того, что ее добрые намерения не поняты и не оценены. Чем дальше, тем больше у нее развивалась обостренная подозрительность ко всему.

Так, например, ей казалось, что рождение одной за другой четырех дочерей, вместо ожидаемого сына-наследника, является причиной ее непопулярности в стране.[218]

Влияли на душевное состояние императрицы и неудачи, вроде японской войны, и проявления революционного террора, и события 1905 года, не говоря уже о страшном впечатлении Ходынки, которым было омрачено самое начало царствования.

Во время коронационных празднований 1896 года в Москве предусматривались народные гулянья и другие торжественные мероприятия. Последующие празднества – 18 мая – были омрачены катастрофой на Ходынском поле. На этом обширном пространстве, служившем для парадов и учения войск, собралась толпа свыше полумиллиона человек, с вечера ждавшая назначенной на утро раздачи подарков – кружек с гербом и вензелями Царской четы, а также гостинцев. Вследствие неожиданного количества собравшихся людей, полиция не сумела справиться с толпой, и в момент начала раздачи подарков произошла невероятная давка. Погибших на месте и умерших в ближайшие дни оказалось, по официальным данным, 1282 человека, раненых – несколько сот. По этому делу императором Николаем II было назначено следствие и виновные понесли наказание. В периодической печати было объявлено: «Его Императорское Величество, глубоко опечаленный совершившимся, повелел оказать пособие пострадавшим – выдать по тысяче рублей на каждую осиротевшую семью и расходы на похороны принять на Его счет».

Приняв православие, она со всей экзальтированностью новообращенной вдалась в ревностное исполнение всех внешних требований своей новой веры, не проникнув в ее внутреннюю сущность, сложную и глубокую. Болезненно религиозная по натуре, она все сильнее погружалась в мистицизм. Ее скорее влекло к таинственно-темным оккультным силам, к спиритизму и всякого рода волшебству. Она стала интересоваться юродивыми, предсказателями, ясновидящими.

Когда появился в Петербурге один французский оккультист, доктор Филипп,[219] о котором говорили, что он тайно послан масонскими организациями к русскому двору, императрица слепо уверовала в его силу. Филипп появился еще до рождения наследника, и на его сверхъестественную помощь возлагала Государыня свои материнские надежды. Потом он неожиданно уехал. Говорили, что организации, пославшие его в Россию, остались им недовольны и отозвали его обратно.