Стивен Фрай - Дури еще хватает

День сегодня ленивый. Очень ленивый, как и все мои дни в последнее время. Иметь репутацию трудяги приятно, она льстит моему amour-propre, но ведь это такое вранье. Большую часть дня провел, доводя до полного блеска план рассадки гостей на завтрашнем праздничном обеде. Почему это заняло столько времени? Ну, я решил преобразовать имена гостей в анаграммы. Вот их список (с пояснениями):

• Henry F. Pest — это я.

• Lacey Easy-Fleece — Alyce Faye Cleese (жена Джона Клиза, психотерапевт из Оклахомы).

• Irma Shirk — Kim Harris (милый кембриджский друг).

• Lady Orlash — Sarah Lloyd (жена Джона).

• Mercie H. Twat — Matthew Rice (кондитер и блестящий человек).

• Sonia Wanktorn — Rowan Atkinson.

• Katie Labial Scar — Alastair Blackie (друг Кима, его агент и мой садовник).

• Jones Leech — John Cleese.

• Maria Sillwash — Sarah Williams (продюсер, сейчас она снова с Ником Симонсом).

• Harold Clit Shine — Christian Hodell (помощник Лоррейн).

• Julie Oar — Jo Laurie (супруга J. H. C. Laurie).

• Coke Toper — Peter Cook.

• Reg Gowns — Greg Snow (кембриджский друг).

• Slim Noble — Simon Bell (выпускник Оксфорда, бездельник и чаровник).

• Nik Cool — Lin Cook (жена Питера).

• Dolly John — John Lloyd (продюсер «Черной Гадюки» и проч.).

• Mario Nolan-Hitler — Lorraine Hamilton (мой агент).

• Miss Nancy L. Soho — Nicholas Symons (старый кембриджский приятель, продюсер «Фрая и Лори»).

• Antonius Stanker — Sunetra Atkinson (жена Роуэна).

• Eli Cider — Eric Idle.

• Uriah H. Glue — Hugh Laurie[55].

Так или иначе — потратить весь долбаный день на анаграммы (больше всего сил отняла Алиса Фэй Клиз{83} с ее многочисленными Е и двумя Y)[56], вместо того чтобы трудиться над романом. Занятие, конечно, по-своему удовлетворительное. Я насиловал под звуки «Радио‑3» (тогда передавали не музыку, а международный матч по крикету, и Англия — вы можете в это поверить? — его выиграла. Я, впрочем, никогда в этих ребятах не сомневался. Этертон определенно хороший капитан; ему еще придется хлебнуть горя в предстоящие годы, но парень он основательный) мое словесное мастерство ради бесполезной анаграмматики, которая, скорее всего, еще и разозлит моих завтрашних гостей. Ни черта не осталось в мире веселого: никто не совершает безумных глупостей, никто никого не разыгрывает, не устраивает дурацких вечеринок с фокусами и общими играми, как это делалось в 20‑х. Даже меланхоличная Вирджиния Вулф (около года назад слышал на «Калейдоскопе»[57] от Дамы Эдны: «Милая Вирджиния, у меня с ней так много общего, — только я, конечно, плавать умею»[58]), даже она и ее круг любили розыгрыши. А теперь каждый до того серьезен, мать их, и зауряден.

Бог его знает, выйдет ли толк из моего плана рассадки. Если Саймон Белл не напьется, это поможет. Ладно, послезавтра опишу, как все было.

Кстати сказать, завтра хоть и день моего рождения, я, похоже, под завязку набил его рекламирующими «Шталаг “Люфт”»[59] интервью с бесчисленными ТВ-журналами и тому подобным.

Под локтем у меня стоит бутылка вина «Канонкоп», южноафриканского подражания клерету — маловато танина. У Штрауса надвигается буря. Или он позаимствовал восклицания флейт у Россини, из увертюры к «Вильгельму Теллю», или я Летучий Голландец.

Ну что же, стало быть, тридцать шесть. Всегдашнее клише — поиск седых волос в зеркале. Что-то поблескивает у висков, но сказать, настоящая это седина или игра света, затруднительно.

Все утро давал в «Граучо» интервью по поводу «Шталага “Люфт”». Нескончаемая вереница женщин из «ТВ Быстрого», «ТВ Первого», «ТВ Лучшего» и «ТВ Мудацкого», и каждую интересует прежде всего мой целибат. «Но вы же наверняка предаетесь фантазиям? Наверняка должны знакомиться с людьми и… представлять себе?»

Главным образом им хочется узнать, какие картины рисует мне воображение, пока я онанирую. Ровно то же самое произошло несколько недель назад, когда я обедал у Кена и Эм. Кен слегка перебрал (ему обычно и одного бокала хватает), и пошло-поехало: «Ладно, дорогуша, о чем ты думаешь, когда дрочишь?» Эм пыталась угомонить его, однако, готов поспорить, делала это не всерьез, потому что ей тоже интересно.

Остается лишь радоваться, что мои фантазии и грезы я сюда не изливаю. Я это к тому, что сегодняшние газеты кричат об истории, приключившейся с Майклом Джексоном. Судя по всему, некая женщина заявила, что он насильно растлил ее сына. Ну, давайте говорить серьезно — кто-нибудь сомневался в неравнодушии Джако к мальчикам? Боже ты мой, какой гвалт поднимется, если полиция найдет что-нибудь на его ранчо. Порнушку, любительский фильм, что угодно… Бедный, невменяемый сукин сын, думаю, и его детство не обошлось без такого насилия.

Итак — обед. Пришли все. И все принесли подарки, хоть я и просил этого не делать. Анаграммы их, похоже, позабавили, и даже слишком. Большинство пребывало в хорошем настроении и вроде бы получало от происходившего удовольствие. Роуэн и тот ухитрился дотерпеть до конца[60]. Я сидел между Джо Лори и Алисой Фэй Клиз, Хью — на другом конце стола, с Эриком и Джоном К. Питер Кук пребывал в прекрасной форме, рассказывал о «Дереке и Клайве», запись скоро выйдет повторно; к концу вечера многие гости слегка наклюкались. Счет мне прислали почти точно на 1000 фунтов, что, должен сказать, вполне разумно. Еда была дьявольски вкусная. Я уже упомянул, что заказал ее в ресторане «Куинсгэйт 190», где заправляет Энтони Уоррал Томпсон? Он как раз был там и выпил с нами. Выяснилось, что он учился в одной школе с Джоном Ллойдом. А живет в одном доме с Саймоном Беллом, которого мне пришлось напоить виски, прежде чем он удалился.

Этим утром закадровая озвучка с Хью, реклама батареек «Энерджайзер». Хью в хорошей форме, а это всегда праздник. Полтора часа веселья. У входа в студию звукозаписи столкнулись с Норманом Битоном. Сумасшедший старикан — наш поклонник. Хочет, чтобы мы сочинили скетч с его участием. Хм.

Затем лениво прошелся по магазинам Сесил-Корт. Купил подлинный номер «Ванити Фэр» с Джиллеттом в роли Холмса на обложке и подписанную фотографию Бэзила Рэтбоуна{84}. Не спрашивайте — зачем. Может получиться хороший подарок. А еще разжился книгой Рики Джея «Ученые свиньи и несгораемые женщины», за которой гонялся сто лет[61].

В конце концов добрался до дома и успел почитать немного, прежде чем отправиться в «Институт директоров» на Пэлл-Мэлл — это рядом, за углом. Там у меня была назначена встреча с джентльменом по имени Робин Гарди, который продюсирует фильм под названием «Анонимные холостяки» (ничего общего с названным так же романом Вудхауза). Он хочет, чтобы я сыграл вторую главную роль, да еще и ПОСТАВИЛ этот фильм. И лестно, и приятно — ему хватает уверенности во мне, чтобы отдать относительно большую картину режиссеру-новичку, — однако есть проблема. Во-первых, достаточно ли хорош сценарий? Он написал его сам, использовав роман Патрика Мак-Гинли «Лисьи следы». Получилось нечто довольно увлекательное, но требующее улучшений, без которых мы будем выглядеть женоненавистниками, если не просто дураками. Впрочем, главная проблема — КОГДА. Я должен постараться поскорее закончить роман. Если это получится, я потрачу время с октября по январь, сочиняя с Хью 4‑й сезон «Шоу Фрая и Лори». Затем будем ставить его — шесть недель в студии, репетиции/съемки. Это займет нас до конца марта. Следом Джон Рейд, я полагаю, захочет приняться за мюзикл Элтона, а в Би-би-си пойдут разговоры об экранизации «Лжеца». О том, чтобы начать хотя бы готовиться к «Холостякам» до конца июня, и думать нечего, значит, съемки придутся на сентябрь — через год. Жуткое дело — до чего же расписана моя жизнь. И где я возьму время для второго сценария, для «Галахада», который «Парамаунт» собирается делать с Хью? Ну ПОЧЕМУ моя жизнь устроена именно так — и почему я на это жалуюсь?