Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг. - Коллектив авторов
В одном дозоре войсковой старшина и два кадета.
– Господин войсковой старшина! Если нас окружат красные, то убейте нас, – сказали кадеты своему офицеру.
– Хорошо! Но если я буду ранен, то сделайте то же и вы со мной!
Наконец и Офицерский полк пошел к мосту, прикрываемый заставой. Над ним чаще свистели пули.
В темноте на том берегу у моста – движение.
– Девочки! Тащите сюда пулемет! – слышен женский голос.
Проходящая рота засмеялась, но коротким смехом, будто поняв особенность и серьезность услышанного приказа. У моста становилась на позицию, чтобы прикрыть отход армии, маленькая женская боевая часть, силой всего в 15–20 чел. с пулеметом. Ее состав – ударницы женских батальонов; иные в чине прапорщика, иные с Георгиевскими крестами. Восемь месяцев назад, в разгар революции, для России ставился вопрос: победа или позор поражения? Тогда героическая женская молодежь своим примером хотела поднять патриотическое чувство разлагающейся армии и добиться победы. Но в боях у Сморгони в июле месяце женский батальон своим достойным примером не увлек солдатской массы. А в конце октября месяца женский ударный батальон с ротой юнкеров защищал Временное правительство в Зимнем дворце, хотя и плохую и вредную, но русскую, национальную власть против большевиков. Теперь часть этих героинь-воинов боролась за Россию в рядах Добровольческой армии. «Слава им! Вечная память!» – сказали офицеры, увидев у дороги лежащую, сраженную пулей, женщину-добровольца. Суровый русский солдат, штабс-капитан Згривец, сняв фуражку и перекрестившись, сказал: «Не бабье это дело!»
За рекой Кубань
7 марта. Время – за полночь. Колонна армии вытянулась по дороге на ближайшую станицу Некрасовскую, до которой оставалось около 10 верст. В Офицерском полку добровольцы теперь чувствовали себя спокойно: армия вышла из-под ударов Тихорецкой, Екатеринодарской и Кавказской групп красных, отделена от них рекой, и она в районе, удаленном от железной дороги. Надежда на отдых, а пока скорей в станицу Некрасовскую. Пройденные свыше 30 верст сказываются. Да и весьма сыро.
Полк продвигается вперед растянувшейся колонной, но идет он не по дороге, а стороной, т. к. на дороге стоят части и обоз. Почему задержка? Может быть потому, что Офицерский полк теперь необходим в авангарде? Идти становится труднее: дорога идет на подъем.
Наконец, остановка. Роты подтянулись.
Вдруг впереди раздались едва слышно глухие выстрелы. Причина остановки колонны стала ясна! От полка отделяется шедшая в голове 4-я рота и уходит вперед. Там она развернулась в боевой порядок и стала медленно подвигаться дальше. Остальные роты продолжают стоять на месте, рядом с головой обоза.
– Генерал Алексеев! – сказал кто-то.
На дороге, у своей коляски, стоял генерал Алексеев. К нему подошли офицеры.
– Некрасовская занята красными. Армия оказалась в окружении, и придется пробиваться, – сказал он.
Но только с минуту удалось пробыть офицерам со своим старым вождем. Роты двинулись вперед, пройдя короткое расстояние, свернули с дороги влево и, рассыпавшись в цепи, пошли на подъем по кустарникам и зарослям, потом куда-то спускались, а затем карабкались по крутому обрыву вверх. Темной ночью, не отдавая себе отчета в своем маневре. Впрочем, задачу ротам знали их командиры: приказано обойти станицу с востока и сбить оборонявшего ее противника.
Преодолев еще ров с кустарником, роты вышли на ровное место и неожиданно столкнулись вплотную с красными. Раздался беспорядочный огонь. Красные исчезли в темноте, но в цепях рот, вернее – в бесформенных их обрывках, продолжавших наступательное движение, то там, то здесь раздавались выстрелы. Так шли до рассвета. Утром роты оказались в окопах красных, невдалеке и левее станицы, видимо только что брошенных ими. В это время вправо началась сильная стрельба…
Рассвет застал 4-ю роту верстах в 2–3 не доходя до станицы Некрасовской, и одновременно она оказалась под ружейным и пулеметным огнем противника, занимавшего удобную позицию. Вскоре рота была остановлена.
«– Посмотри влево, – сказал офицер своему соседу. На копне соломы сидел генерал Корнилов и наблюдал за противником. – Что же мы лежим? – с недоумением спросил офицер. Недоумение среди 4-й роты было всеобщим. Но вот я услышал сзади музыку. Было, как будто, недалеко, но не видно еще за скатом. Наконец на скате появилась цепь корниловцев с их эмблемами на рукавах около плеч.
Я много уже слышал про них, но теперь, впервые и воочию увидел этот знаменитый полк и как раз в бою. Не отрываясь смотрел на него, даже не слыша свиста пуль. А полк разворачивался к атаке, не изменяя шага и отбивая ногу, как на параде. Ни криков, ни беготни, ни одной заминки…
Полк поравнялся с нашей цепью и прошел через нее, не ускоряя и не замедляя шага. Мне кажется, что я смотрел на полк, разинув рот, до того удивительно, картинно, захватывающе и даже страшно было это зрелище.
Цепи их были в 6–8 шагов интервала, и удивительней всего, что они на ходу строились одна уступом за другой. Большевики встретили полк ураганным огнем, а корниловцы и не дрогнули, как шли, так и идут, даже шагу не прибавили и, казалось, что они чрезвычайно быстро приближаются к окопам большевиков.
Вдруг пальба большевиков сразу прекратилась. Густыми цепями они поднялись и побежали изо всех сил к станице. В ту же минуту грянуло корниловское „ура!“
Генерал Корнилов, стоя во весь рост на копне, смотрел в бинокль вслед своему полку.
– Встать! – послышалось, наконец, у нас. – Вперед!
– Ну и корниловцы! – заговорили в рядах нашей роты. – Показали себя как нельзя лучше. Для нашего полка пример замечательный: мы залегли, а они…» (Из рукописи полковника Биркина).
Некрасовская взята.
Увы! Офицерский полк не получил здесь полного отдыха. Его роты стояли на позициях за станицей к востоку и югу от нее: невдалеке были видны красные. Они в течение дня пытались приблизиться к станице, но легко отбрасывались. В общем, этот день был спокойным, но унылым, скучным и голодным. Только вечером роты били отведены на окраину станицы. На ночь от полка были выставлены заставы.
В течение дня в Офицерском полку слышали не только ружейную и пулеметную, но и артиллерийскую стрельбу на противоположной, западной, стороне станицы. «Похоже на полное окружение нас», – говорили офицеры. И действительно, красные были на западном берегу р. Лаба, протекавшей вдоль станицы, и у них имелись даже орудия.
1-я батарея не раз заставляла замолкать батарею красных, обстреливавшую станицу. Юнкерский батальон, стоявший в охранении
