Мария Николаева - Свами Вивекананда: вибрации высокой частоты. Рамана Махарши: через три смерти (сборник)

Но в конце концов Махарши дает более или менее однозначный ответ, который не всякий способен воспринять, а тем более воплотить в собственном существовании. «Взирая на мир, джняни видит Самость, которая является основанием всего, что открывается его взору, тогда как аджняни, видит он что-либо вокруг или нет, не сознает своего истинного бытия – Самости… Нет иного выбора для тебя, кроме как воспринимать мир как нереальный, если ты ищешь истину и только истину!»

Стиль бесед: притчи, сравнения, смех…

Беседы с Махарши никогда не были сухими и скучными: встречи с ним неизменно производили глубокое впечатление, и собрание воспоминаний преданных так и называется – «Незабываемые годы». Наиболее сильное воздействие оказывало его молчание, речи же его, вызванные живым участием в судьбах даже случайных посетителей, изобиловали примерами, сравнениями и поучительными историями. Махарши поистине преображался, когда начинал рассказывать притчи, которых знал несметное множество. Однажды, дойдя до того момента, как богиня Парвати явилась в ашрам Гаутамы, Махарши остановился, ибо не мог продолжать рассказ: его голос дрожал от волнения, и слезы струились по щекам. Стараясь скрыть свои переживания от окружающих, он заметил: «Не понимаю, как артисты, исполняющие эту пьесу, не падают замертво, дойдя до подобных проявлений божественного. Наверное, они превращают свое сердце в камень, прежде чем приступают к игре!»

Однажды Махарши принялся пересказывать историю о Кабире – великом преданном Господа.

Хотя тот и обладал сверхъестественными силами, он никогда не использовал их для получения пропитания, а зарабатывал на хлеб ткачеством. Как-то раз ученики Кабира прибежали к нему с известием, что в округе появился факир, который заставляет свою палку подниматься над землей и висеть в воздухе. Тогда Кабир, почитавший святых, но презиравший мошенников, решил проучить пришельца. Силой своей мысли во славу Господа он поднял высоко в небо корзину с пряжей, удерживая ее и направляя за кончик разматывающейся нити, пока она почти не исчезла из виду. Все вокруг, включая самого факира, остолбенели от изумления…

Глаза рассказчика сияли от восторга, и, подняв руку над головой, Махарши надолго застыл в позе Кабира, провожая взглядом улетающую корзину с пряжей…

Даже объясняя отвлеченные духовные понятия, Махарши приводил простые сравнения, среди которых самым излюбленным был кинематограф, который в то время только появился и сильно поражал воображение. В его духовных наставлениях этот пример расписан вплоть до отдельных деталей.

Так, лампа внутри аппарата соответствует внутренней Самости, а линза перед ней – чистому разуму, приближенному к Самости. Отдельные кадры в движущейся ленте кинофильма представляют собой поток скрытых устремлений, составляющих тонкие формы мыслей. Все вместе: лампа, линза и свет, проходящий сквозь нее, – образует человеческую индивидуальность. Свет, проходящий сквозь линзу и падающий на экран, создает окрашенную представлениями человека картину мира перед его взором, а механизм, приводящий пленку в движение, есть не что иное, как божественный закон, проявляющий скрытые склонности разума.

Поэзия: песни преданности и постижения

Сам Махарши говорил, что ему никогда не доводилось писать стихи, и немногие поэтические строки его наследия были лишь отзывом на чьи-то просьбы или выражением сложившейся ситуации. Так, во время болезни матери появилось прошение о ее выздоровлении, а за разрушением осиного гнезда последовало «извинение» перед осами. Даже сорок стихов о реальности не были созданы самим Махарши в том виде, в котором они дошли до нас, а составлены его преданными из отдельных строф, произнесенных по разным поводам. Единственной поэмой, действительно заполонившей его сознание на какое-то время, были стансы к Аруначале, от которых он не мог избавиться иначе, как записав их, хотя поначалу и старался очистить свой разум от нахлынувших строк. Выраженная в них преданность сделала их любимой песней последователей Махарши. Но поскольку о гимнах Аруначале мы уже говорили как о продолжении древней традиции тамильских поэтов, здесь мы рассмотрим более «доктринальные» поэмы.

«Сущность наставлений» Шивы

Существует древняя легенда об общине мудрецов, что жили в глухих джунглях, совершая ритуалы, с помощью которых все они получили сверхъестественные силы. Тем же самым путем они надеялись достичь и освобождения, однако здесь они глубоко заблуждались, ибо действия порождают только действия, а вовсе не прекращение действий. Ритуалы даруют силы, но не покой освобождения, который существует лишь за пределами всех видов деятельности. Сам бог Шива пожелал указать им на их ошибку и явился в лес в сопровождении своей божественной супруги. Не будучи очищенными от страстей, все мудрецы сразу воспылали любовью к прекрасной богине, а их жены почувствовали непреодолимое влечение к Шиве. Тогда ревнивые мужья создали с помощью магии огромных слона и тигра и натравили на нарушителя их благоденствия. Однако Шива с легкостью одолел диких зверей и сделал из шкуры слона – накидку, а из шкуры тигра – подстилку, на которую и уселся. Тогда мудрецы смиренно стали просить его наставлений.

Поэт Муруганар, один из первых преданных Махарши, принялся сочинять поэму на сюжет этой легенды, но, написав почти все до конца, решил, что именно Махарши должен сложить наставления Шивы, коль скоро он является его живым воплощением. Муруганар долго уговаривал Махарши написать стихи «Упадеша Сарам» – «Сущность наставлений» на тамильском языке, а потом сам перевел их на санскрит. Хотя сам Махарши сделал также переводы на телугу и малаялам, именно перевод на санскрит стал одним из повседневных песнопений в ашраме, и до сих пор его каждый день поют перед гробницей Махарши. Текст почитается наряду со священными писаниями, а о его содержании нетрудно догадаться: Махарши перечисляет различные пути освобождения, поясняя их преимущества и недостатки, но лучшим считает само-вопрошание.

«Действия приносят плоды в таинстве Господнем. Как само действие может быть Богом? Оно бездушно.

Плоды действий опадают, но оставляют семена действий, засевающих бескрайнее поле действий, где нет места освобождению. Незаинтересованная деятельность, посвященная Богу, очищает разум и наставляет на путь к освобождению… Лучше, нежели видеть Бога как кого-то Другого, удерживать его как Я внутри, самое сокровенное Я…

Знать Самость значит быть Самостью, такова недвойственность. В таком познании человек пребывает как То.