Алексей Щербаков - Наполеон. Победителей не судят

Регулярная русская армия беспокоила французов не слишком. Но партизаны и голод делали свое дело, армия Наполеона таяла и таяла.

Серьезный удар был нанесен Наполеону в Минске. Русский генерал Чичагов пришел туда раньше французов – и «приватизировал» запасы продовольствия, которые были там заботливо собраны наполеоновскими тыловыми частями. Это был удар в самое больное место – в желудок.

Одним из самых ключевых моментов отступления стала переправа через Березину. Здесь Наполеон снова проявил беспощадность настоящего полководца. Которая, тем не менее, спасла лучшие части его армии.

…Французы переходили через реку. Здесь, кстати, проявился героизм незаметных тружеников войны – саперов. Именно французские инженерные части сумели в труднейших условиях, пожертвовав собой, навести переправы.

Когда основные части уже были на другом берегу, на мосты ломанулись люди из «второй армии» – толпы отставших от своих частей солдат. Их преследовали казаки, которые особо не лезли вперед, но методично вырубали отставших. Собственно, говоря толпы, бросившиеся на мост, были уже просто человеческим стадом, охваченным одним чувством – выжить. Арьергарду основной армии пришлось отбрасывать их, применяя оружие.

Как говорят пожарные, не так страшен пожар, как паника. Вот и на Березине все произошло строго по этому афоризму. Порядок на мостах, соблюдавшийся до того неукоснительно, был нарушен. А когда на переправе начинается бардак – можно вешаться сразу. Случилось то, что и должно было. Сначала возник затор, по которому открыли огонь подоспевшие русские пушки. Потом один из мостов подломился, и люди стали тонуть в ледяной воде. Как вспоминали потом очевидцы, зрелище было кошмарное. Река превратилась в сплошную кашу из тонущих людей. Но война вообще бывает красивой только на картинах баталистов и в кино. Не стоит судить о той Отечественной войне по фильму «Гусарская баллада».

Солдаты, не успевшие перейти Березину, опоздали навсегда. Сразу после перехода последних боеспособных частей Наполеон приказал мосты сжечь. На том берегу осталось около десяти тысяч больных, обмороженных и отставших. Большинство из них погибло под казачьими клинками. Но главное император все-таки сделал – сумел увести свои оставшиеся части от полного разгрома.

Московская эпопея окончилась для Великой армии 10 декабря, в Вильно. Это была уже не армия, а озверевшая толпа. Непобедимые наполеоновские солдаты, стараясь побыстрее добраться до пищи и жилья, устраивали друг с другом вульгарные драки. Почти все магазины в городе были разграблены. Маршалы и не пытались навести порядок. Понимали, что у любого человека есть предел сил. Забавно, как, наверное, «радовались» теперь польские жители Вильно, которые полгода назад восторженно приветствовали Наполеона… В конце концов ошметки армии ушли за Неман. И долго еще потом реку переходили отдельные группы измученных людей, которые не верили, что остались живы.

Итог московского похода? В июне Неман перешли 420 тысяч человек. Еще 150 тысяч подошли затем к ним в виде подкреплений. Из них уцелело около 30 тысяч. Причем в основном выжили те, кто не ходил далеко вглубь России, те, кто сидел в тыловых гарнизонах или действовал на вспомогательных направлениях. Еще 100 тысяч попали в плен. А остальные? Остались лежать на российских полях и дорогах.

А император? Наполеона с армией уже не было. Он не стал дожидаться развязки трагедии. На военном совете Наполеон завил, что покидает армию. Маршалы слегка обалдели и пробовали возражать. Но император был тверд. Как и когда-то в Египте, он понимал: этот кон с треском проигран. Нужно начинать новый. Наполеон прекрасно осознавал: после российского разгрома его престижу нанесен страшный удар. Чем не замедлят воспользоваться союзнички, которые, несомненно, попытаются отыграться. Но отступать Наполеон был не намерен. Он собирался вести игру дальше.

Еще 6 декабря он покинул армию. Как и в Африке, уехал тайно. Ни капли сожаления о нагроможденной горе трупов у него не наблюдалось. Ну, ошибся. Бывает.

В великой трагедии начинался новый акт.

Компромисс – не для нас!

1. Поступь новой войны

Жизнь проста, когда ждешь выстрела с той стороны.

1813 год – один из самых примечательных в истории наполеоновских войн. Именно в это время характер Наполеона проявился наиболее ярко. Так сказать, в чистом виде.

Переезд императора до Парижа занял двенадцать суток. По тем временам и по той погоде – это верх скорости. Наполеон обогнал даже почту – а она работала в его империи выше всяких похвал. Он оказался первым, кто принес в Париж «веселую» весть о том, что Великой армии больше не существует. Новость распространилась быстро, и тысячи семей замерли в тягостном ожидании: кому вскоре придется оплакивать своих родных? Такого во Франции не было давно. Конечно, в прежних наполеоновских войнах тоже гибли люди. Но столько – никогда. Да и плач вдов заглушался раньше громом победных фанфар. Теперь же к горю примешивалось и изрядное смущение: а дальше – то что? Среди французов война с Россией была самой непопулярной из всех, которые вел Наполеон. Никто толком не мог понять – зачем она ведется? Да и сам император не мог это объяснить внятно – так, как он делал в предыдущие кампании. Представителей элиты, которые знали больше, давно уже мучили дурные предчувствия. Теперь они стали превращаться в стопроцентную уверенность – ничем хорошим наполеоновские походы не кончатся. «Это начало конца», – бросил Талейран. Старый проходимец был, как всегда, прав.

А что Наполеон? Он, кажется, единственный в Париже не разделял всеобщего уныния. Скорее – наоборот. Приближенные давно не видели его таким оживленным, деловитым и энергичным. Куда делись его мрачность и апатия, в которые он впадал в последние годы, когда дела шли – лучше не бывает! Как отмечали люди, давно его знавшие, Наполеон, казалось, сбросил лет пятнадцать. Возможно, потому, что теперь отступили на задний план мучительные, запутанные и, по сути, неразрешимые стратегические вопросы. Которые чем дальше, тем глубже заводили в болото. Сейчас было одно – снова предстояло драться. А в этой стихии Наполеон чувствовал себя как рыба в воде. Теперь все снова было ясно и четко. Император не сомневался, что Александр ринется в Европу, чтобы раз и навсегда разобраться со своим бывшим союзником. Дурак бы он был, если бы это не сделал. Уверен Наполеон был и в другом: униженные Австрия и Пруссия, сведенные к положению французских «шестерок», тоже попытаются поднять головы. Звоночки такие были уже во время русской кампании. Прусский генерал Иорк, сражавшийся за французов (Пруссия вынуждена была предоставить Наполеону своих солдат), перешел вместе со своей частью на русскую сторону.