Иосиф Лаврецкий - Боливар

— Если бы Тупак Амару мог дожить до этого! Наконец-то несчастные индейцы перестанут быть рабами! Их хозяева не простят нам этого, — сказал Родригес, обращаясь к Боливару.

— Я знаю. Мы справились с испанцами, справимся и с их последышами. Для перуанских аристократов, для всех этих Рива-Агуэро и Торре Тагле мы, колумбийцы, всего лишь презренные мулаты и самбо, проповедующие всеобщее равенство. Что же, попытаемся оправдать столь лестное о нас мнение.

Сукре после победы при Аякучо, не теряя времени, направился в Горное Перу, где все еще держался Оланьета, решивший сражаться за короля до последней капли крови. У него было около шести тысяч солдат, что делало его довольно опасным противником. Но солдаты Оланьеты разбирались в создавшемся положении лучше своего генерала. Они не сомневались, что война с испанцами уже проиграна, и по мере приближения освободительной армии к столице Горного Перу Ла-Пасу гарнизоны врага сдавались или отступали в глубь страны.

7 февраля Сукре вошел в Ла-Пас, уже освобожденный партизанскими отрядами. Несколько дней спустя солдаты Оланьеты восстали и убили своего недавнего вожака. Со смертью Оланьеты прекратилось сопротивление испанцев.

Горное Перу стало свободным.

Еще по дороге в Ла-Пас Сукре под давлением местных патриотов объявил о созыве учредительного собрания провинций Горного Перу, которое должно было решить дальнейшую судьбу этой области. Все указывало на то, что учредительное собрание провозгласит независимость этого региона.

Горное Перу с 1776 года входило в состав вице-королевства Ла-Платы, до этого оно было частью Перу. Таким образом, на его территорию могли претендовать как перуанцы, так и аргентинцы.

Боливар вначале не одобрил решения Сукре. Он опасался осложнений с перуанцами и аргентинцами, считал, что независимость Горного Перу послужит плохим примером Эквадору.

Только ознакомившись более детально с настроением местного населения, требовавшего самостоятельности, Боливар согласился с действиями Сукре. Заинтересованные в поддержке Боливара против Бразилии, посягавшей на Монтевидео, аргентинцы признали право населения Горного Перу на самоопределение. Об этом говорилось в решении учредительного собрания Объединенных провинций Ла-Платы (так называлась тогда Аргентина), принятом 9 мая: «Хотя четыре провинции Горного Перу всегда принадлежали этому государству, учредительное собрание постановляет предоставить им полную свободу решать свою судьбу соответственно их интересам и благополучию».

10 июля 1825 года в городе Чукисаке собралось учредительное собрание Горного Перу в составе 39 депутатов. Собрание единодушно постановило провозгласить независимость и присвоить новому государству название Республики Боливара (вскоре оно было переименовано в Боливию), а самого Боливара избрать президентом на время его пребывания на территории республики.

В августе Боливар покидает, Куско, пересекает горное озеро Титикака, расположенное на высоте четырех тысяч метров, и спускается на дно огромной котловины потухшего вулкана, где расположен Ла-Пас — столица государства, носящего его имя[24].

Здесь Боливара посетила делегация депутатов. Она сообщила ему решения учредительного собрания и передала просьбу этого органа составить конституцию для нового государства.

Из Ла-Паса Боливар и сопровождавшие его лица направились в Потоси, город, имя которого Освободитель неоднократно упоминал в своих выступлениях. Легендарное Потоси, лежащее у подножия серебряной горы, служило символом богатства и могущества Испанской колониальной империи. В самые трудные моменты борьбы за свободу Боливар обещал своим солдатам довести их до Потоси.

Боливар и его сподвижники поднялись на вершину серебряной горы и водрузили там флаги Колумбии, Чили, Перу и Аргентины как символы освобождения Южной Америки от колониального рабства.

— Победа привела нас сюда с атлантического берега, — сказал Боливар, обращаясь к своим товарищам. — В течение пятнадцати лет мы постоянно приносили жертвы. Мы разрушили здание тирании, выстроенное узурпаторством и непрерывным насилием. Попирая эту гору, серебряные жилы которой питали испанскую казну в течение трехсот лет, я заявляю, что эти несметные сокровища ничто по сравнению со славой, покрывшей тех, кто принес сюда знамена свободы с жарких берегов реки Ориноко и водрузил их на этой горе, являющейся предметом удивления и зависти людей всего мира.

В Потоси Боливар объявил о конфискации принадлежавших испанцам рудников, отменил наиболее тяжкие для индейского населения налоги и повинности. Были учреждены гражданские кладбища, строились новые дороги. Сирот направляли в приюты. Симон Родригес был назначен министром просвещения новой республики.

В Потоси к Боливару приехали посланцы аргентинского конгресса с просьбой помочь Аргентине в ее войне с Бразилией. За это они обещали поддержать Боливара в качестве верховного вождя и протектора Южной Америки. Несколько недель вел Боливар переговоры с аргентинцами. Он мечтал руководить освободительным походом на Бразилию, свергнуть бразильскую монархию — союзницу европейского деспотизма. А потом, когда вся Америка будет свободна, не настанет ли час подать руку европейцам, помочь и им освободиться от тирании и рабства?

Боливар пишет письма Сантандеру, Паэсу и другим своим сподвижникам с просьбой поддержать его план. Он готов войти в союз с Буэнос-Айресом и воевать с Бразилией. Соратники пытаются отговорить его от этих, как они утверждают, химерических проектов. Отовсюду ему пишут, что люди устали от войн, разрушений, нищеты — все желают мира и только мира. Враги Боливара распространяют нелепые слухи, будто бы он одержим манией величия и желает затмить славу Александра Македонского и Наполеона. «Нет, войну с Бразилией ни гранадцы, ни венесуэльцы не поддержат», — констатирует Боливар.

Но идея объединения республик в одно целое не оставляет Освободителя. Если нельзя осуществить ее с помощью боевого содружества, он добьется этого путем мудрейшего и справедливейшего правления республикой, носящей его имя. Он превратит государство Боливар в подлинную республику философов, где будут господствовать справедливость и равноправие, и тогда вокруг нее объединятся все другие страны Испанской Америки.

Возвратившись в Лиму, Боливар засел за работу. «Я пишу конституцию для этой страны, — сообщал он Сантандеру, — сильную и стройную, не нарушающую права законодательной, исполнительной и судебной властей и отменяющую все привилегии и несправедливости, начиная с рабства».