Юрий Соломин - От Адьютанта до егο Превосходительства

Скажу честно, предложение сыграть Кольцова оказалось для меня в известной степени неожиданным. В театре меня считали артистом характерным. До этого я уже много снимался — «Бессонная ночь», «Весна на Одере», «Море в огне», «Разлом», «Музыканты одного полка», «Сильные духом», но ничего, подобного Кольцову, я не играл. Один из сценаристов «Адьютанта» Северский писал, что его авторский стереотип рисовал главного героя былинным витязем или блестящим лейб-гусаром. Только режиссер Евгений Ташков смог сломать этот штамп.

Мой Кольцов — человек умный, образованный, сосредоточенный, умеющий все взвесить, точно и быстро оценить ситуацию и принять необходимое решение, но, в отличие от своих кинематографических собратьев, он живой человек со слабостями — мог влюбиться в дочь белого офицера, к тому же шефа контрразведки, и открыться ей, что осложнило его деятельность разведчика. В этом образе персонифицировались такие качества, как благородство, чистота и целомудрие.

Когда меня просят рассказать, как я работаю над образом, всегда затрудняюсь с ответом. Думаю, что актер не может рассказать о своей работе. Эго невозможно. Если кто-то и рассказывает, я ему не верю. На работе актера отражается все: и доброе, и злое, и талантливое, и бездарное. Ровно в той мере, в какой оно заложено в тех людях, с которыми исполнитель вынужден строить роль. На актерское создание влияют не только тс, кто является непосредственным участником общего дела, то есть режиссер, партнеры, художники, гримеры, но и лица, вроде бы находящиеся на втором плане. Какой-нибудь случайно заглянувший на репетицию человек, иногда просто бросивший недоброжелательный взгляд прохожего.

Есть такие нюансы и тонкости, о которых ты можешь вспомнить через десятки лет. Иногда твое внимание на улице вдруг привлечет какой-то человек, а через несколько лет, работая над ролью, вспомнишь сто и поймешь, что именно это тебе и нужно.

Наверное, пи один хирург не расскажет, как он оперирует. Мне в прошлом году делали операцию. Работали два хирурга. Я не чувствовал боли и слышал, как они между собой переговариваются. Думаю, если бы их потом спросили, они бы не рассказали обо всех деталях. Наша профессия чем-то сродни медицинской. По-моему, Рубен Симонов как-то сказал знаменитую фразу, что каждая роль — это полное переливание крови. Это действительно так. Я, прежде чем приступить к роли, готовлюсь к ней. Сначала она должна отлежаться. Я не могу насильно заставить себя взяться за нее. В какой-то момент что-то срабатывает, и ты понимаешь, что сможешь сыграть. Работа не прекращается двадцать четыре часа. Ты можешь ехать в трамвае, в поезде, обедать. Можешь проснуться оттого, что видишь во сне свой персонаж, то есть видишь себя со стороны. Не знаю, как у других, а со мной так часто происходит. Конечно, может быть, у других все по-другому, но я своим студентам рекомендую перед сном обязательно подумать о своей роли, тогда утром, когда проснешься, тебе будет ясна какая-то деталь.

Я не могу точно сказать, что мне помогло сыграть Кольцова в «Адьютанте его превосходительства». Наверное, те фильмы, которые я смотрел в детстве, те книжки, которые я читал в детстве, те люди, о которых мне бабушка рассказывала. Я точно знаю, что мне помог тот майор медицинской службы, которого я встречал в скверике. Хочу я этого или нет, но я его вспоминаю уже сорок лет. У Кольцова имелся и реальный прототип — Макаров Павел Васильевич. Он жил в Симферополе. К сожалению, я с ним не встречался, но знаю, что фильм он видел и одобрил его. Конечно, Кольцов — образ собирательный. Реальных людей мне довелось играть несколько раз — это Арсеньев, Пятницкий и Миклухо-Маклай. К ним абсолютно другой подход.

В то время фильмы снимались не менее пяти месяцев. Пять серий, то есть пять полнометражных фильмов. Мы сняли их за семь с половиной месяцев, причем очень много натуры.

Чего я там только не делал — и скакал на лошади, и мчался на тачанке, и стрелял из пулемета, и паровоз водил, и дрался, и обнимался, и прыгал с поезда. Приходилось все осваивать с ходу. Синяков набил множество. Раньше каскадеров не было. На сложные эпизоды приглашали кого-нибудь из цирка, но в основном все делали сами актеры.

Сейчас у нас великолепные каскадеры, они снимаются даже за рубежом.

Каждый день я работал по две смены. Я так уставал, что как-то летом, во время моего отпуска, на съемках в Киеве, где мы снимали натуру, я вдруг остановился и не знал, что мне нужно говорить. Меня вывели на улицу, посадили, но остановить съемку не могли — каждый день надо давать метраж. Я посидел немного, отдышался и пошел на площадку. Сейчас я эту работу вспоминаю с огромным удовольствием. У нас была замечательная, очень слаженная группа. Прекрасный оператор Петр Терпсихоров и великолепные актеры — Владислав Стржельчик, Николай Гриценко, Анатолий Папанов, Виктор Павлов, Таня Иваницкая, Борис Новиков.

О каждом из них можно рассказать многое. Артистом от Бога был Николай Гриценко. Он, не меняясь внешне, перевоплощался до неузнаваемости. У него даже голос менялся, руки становились другими. У него была фантастическая органика.

Фильм выпустили не сразу. Наверное, считали, что Белая гвардия там выведена с симпатией. Потом все же решились. После этого жизнь моя резко изменилась. Я стал узнаваем до безумия. По-моему, меня узнавали даже собаки. В то время, когда показывали фильм, города пустели. Уже когда я снимался в «Хождении по мукам», мы плыли на теплоходе по Волге, остановились в какой-то деревушке, и я увидел маленький рыночек. А я вышел прямо в костюме и гриме, купил огурчиков, какую-то зелень и собирался расплатиться. Вдруг продавщица па меня посмотрела и говорит: «Откуда я тебя знаю?» Вспомнила. Говорит: «С тебя денег не возьму».

Очень часто с меня не хотят брать деньги, мне каждый раз страшно неудобно. Прошел уже не один год, и как-то жена попросила купить для внучки помидоры и еще что-то на рынке. Я надел очки, фуражку и отправился. Нашел помидоры, купил и пошел к машине. Слышу, кто-то бежит. Чувствую — за мной. Бегут две женщины. Запыхались. Кричат: «Подождите, подождите!» — и протягивают огромнейшую сумку с помидорами. Я отказываюсь, а они говорят: «Не обижайте нас. Это мы как будто цветы дарим». Так же на Центральном рынке одна молочница подозвала меня, достала мне молоко из-под прилавка, я потом у нее неоднократно брал молоко. Могу таких случаев рассказать много. Так до сих пор. Прошло почти тридцать лет, а фильм до сих пор показывают.

Это первый телевизионный фильм, который получил Государственную премию имени братьев Васильевых.

Помню, после его выхода меня впервые пригласили на обед в Кремль. Я очень нервничал. Жена с дочкой в это время жили за городом, дома со мной оставалась теща. Она готовила прекрасно. Сварила потрясающий украинский борщ, чтобы ее не обидеть, я наелся этого борща с мясом. Пошел на обед. Вхожу — накрытые столы. На них чего только нет, а я после борща на еду смотреть не могу. Тогда я стал наблюдать за людьми — это было так интересно. С тех пор каждый раз, когда меня куда-нибудь приглашают, я перед этим хорошо обедаю и вспоминаю тещу добрым словом.