Михаил Бобров - Записки военного альпиниста. От ленинградских шпилей до вершин Кавказа 1941–1945

Кроме того, здесь на боевом опыте постигалось, что автомат в горах – не оружие, а пулемет гораздо слабее снайперской винтовки, с помощью которой можно на значительном расстоянии попасть в любую цель. Правда, некоторые сваны из обычной трехлинейки били не хуже, чем снайперы. Они попадали в глаз тура за шестьсот метров! Очень многие фашисты нашли свою смерть в горах от меткого выстрела какого-нибудь безымянного рядового бойца сванского партизанского отряда.

Если бы снайперских винтовок было достаточно, легче было бы вести боевые действия в горах, но винтовок с оптическими прицелами не хватало, и приходилось вести бой с менее эффективным оружием – автоматами. Иногда пользовались пулеметами Дегтярева, но это было возможно только в засадах и на постоянных огневых точках на перевалах. Когда появились самозарядные винтовки Токарева (СВТ), мы пробовали пристраивать к ним прицелы, но получалось не очень хорошо. В конечном счете большая часть оружия была трофейной. Когда ребята обнаруживали немецкого снайпера, то охотились за ним ради его «скрипочки» – винтовки с оптическим прицелом.

Наш 5-й ОГСО, как я уже упоминал, отвечал за оборону перевалов Бечо, Ах-Су, Местийского, Твибер, Верхний и Нижний Цаннер и перевала Семи. Функции – разведка, захват языков, сопровождение грузов и колонн, боевое охранение перевалов, их захват и удержание, прикрытие, обучение бойцов, спасение людей и материальной части в лавинах. Мы, инструкторы, были приданы полкам для обеспечения всего этого с минимальными потерями. В нашем ОГСО была, пожалуй, самая сильная группа инструкторов-альпинистов.

Боевое охранение на перевале несли вахтовым способом, по семь – десять дней. Инструкторы приводили очередную группу и либо оставались с ней, либо эвакуировали раненых, обмороженных, уставших бойцов. В дозоре на перевале находилось минимальное количество людей, от отделения до взвода, остальные (от взвода до роты) в зависимости от проходимости находились значительно ниже перевальной точки в удобных для размещения складках местности на дежурстве. В случае опасности основная группа занимала оборону. При необходимости боевой поддержки из селения спешил наверх, к ледникам, большой отряд. На больших перевалах, таких как Клухорский, Санчарский и других, шли масштабные бои – от двух рот до батальона.

Бой в горах ведется в сложном трехмерном пространстве. Обычное представление о фронте, флангах, тыле только мешало. Важнее было знать, что происходит над и под тобой. У кого имелось преимущество в высоте, тот и диктовал условия боя. «Кто выше – тот сильней!» – вот главный закон войны в горах.

Нет линии обороны. Нет флангов, фронтов. Главное – забраться повыше, организовать круговую оборону, предусмотреть возможность нападения со всех сторон, отслеживать все направления.

Наши группы проникали в тыл к немцам, перерезали коммуникации, приводили языков. Брали местных людей, которых немцы привлекали для охраны мостов.

Запомнился один эпизод в Баксанском ущелье. Однажды в ноябре 1942 года, когда начались сильные снегопады, наша группа во избежание обнаружения шла не через перевал, а спускалась по скальному участку, заросшему внизу кустарником. Увидели немцев, заготавливавших дрова, и приняли решение брать двух языков. Нас было пять человек. Одного мы приложили хорошенько, не рассчитали удар. Второго немца стукнули уже не так сильно и потащили его вверх по кулуару. Внизу на осыпи он пытался сопротивляться, но потом, наверное, понял, что лучше идти самому, потому что еще немного – и мы просто сбросим его вниз. Мы втащили его наверх по очень крутому склону и ушли с ним на нашу сторону. Потом он снова стал оказывать сопротивление, но мы скрутили его и просто несли на себе. Не знаю, как другим участникам, а мне этот склон с подъемом немца очень хорошо запомнился. Пленный был самый настоящий немецкий егерь – плотный, крепкий, подготовленный солдат горной войны.

В книге незаурядного военного альпиниста А.М. Гусева рассказывается, что по табелю горнострелковые части всегда числились в Красной армии, но они почти не отличались от обычных стрелковых подразделений: полки делились на роты, автотранспорт дополнялся вьючным, в том числе и для горной артиллерии, бойцы носили вместо фуражек панамы. Какой-либо специальной горной подготовки в этих частях не проводилось. Из специального горного снаряжения не везде могли быть альпенштоки и веревки, обычным был и рацион питания. Бойцы и офицеры носили сапоги или ботинки с обмотками, брюки и шинели. Стрелковое вооружение было обычным, с прицелом, рассчитанным для стрельбы под небольшим углом к горизонту, что существенно снижало его эффективность, так как в горах приходится вести огонь вдоль крутых склонов и даже отвесно вверх или вниз. Не было специальной подготовки по ориентированию в горах, правилам обеспечения безопасности при движении по горному рельефу, противолавинным мерам, правилам организации биваков в зимних условиях, горнолыжной технике.

Все это неизбежно вело к огромным потерям при первых же боевых столкновениях в горной местности, а также к «небоевым потерям войск в горах». Это понятие относится к потерям личного состава не во время боевых операций, а спровоцированным субъективными причинами: незнанием бойцами особенностей горного рельефа, отсутствием спецподготовки, обмундирования, снаряжения, подробных карт местности и т. п.

Неподготовленные люди срывались в пропасти, попадали в лавины и под камнепады, замерзали, заблудившись в пурге среди незнакомой высокогорной местности, заболевали горной болезнью. Так, в октябре 1942 года на перевале Бечо, в ущелье Ненскрыра и под перевалом Чипер в результате сильного бурана, продолжавшегося четыре дня, бойцы 5-й роты 897-го горнострелкового полка были буквально засыпаны снегом. Помощь подоспела к ним только на шестые сутки. Но к этому времени 23 солдата погибли от переохлаждения, а 163 – имели серьезные обморожения.

Однако уже с осени 1942 года, благодаря работе опытных альпинистовинструкторов по обучению бойцов отдельных горнострелковых отрядов, ситуация на Кавказе кардинально изменилась.

Прошла пора, когда немцы диктовали свою волю русским. Уже первые пленные заявляли, что среди гитлеровцев поползли панические слухи о неких «зеленых призраках» (grune Gespenster) или «зеленых дьяволах» (grune Teufeln), появившихся в горах. Пленные говорили, что «зеленые черти» не давали немцам покоя ни днем, ни ночью, что они как дьяволы нападали и тут же исчезали.

Так называли немецкие егеря бойцов отдельных горнострелковых отрядов не только за цвет костюмов, но и за дерзкие и смелые действия в бою. В отрядах родилась «клятва молчания», где были слова: «Если со скалы сорвусь, в пропасть молча упаду, но отряд не подведу. Клянусь!» И перед выходом на боевые задания бойцы клялись, что если кто из них будет ранен или сорвется со скалы в пропасть, то упадет молча, чтобы ни единым звуком не выдать присутствие товарищей.