Мария Склодовская-Кюри - Дмитрий Прокопец
Вырученные за входные билеты на этот гала-прием деньги были переданы Институту радия.
И вот в мае 1921 года Мария в сопровождении дочерей ступила на борт теплохода «Олимпик» и отбыла в Соединенные Штаты. Программа пребывания семейства Кюри в Штатах была бы не под силу и крепкому мужчине: Марии предстояло прочитать восемнадцать лекций, присутствовать на семи торжественных собраниях, на которых ей должны были вручать дипломы о присвоении ученой степени, побывать на Ниагаре и в Гранд Каньоне, присутствовать на бесчисленных приемах. И завершающий аккорд — прием в Белом доме.
Когда лайнер прибыл в Нью-Йорк, мадам Кюри ждали толпы людей — польские патриоты, медсестры и врачи, студенты с плакатами, девушки-скауты, просто жители Нью-Йорка. У самого трапа ее поджидали как минимум две дюжины фоторепортеров и кинооператоров. Оркестр гремел бравурными звуками «Марсельезы», польского национального гимна и гимна США «Звездное знамя».
Мария не смогла следовать программе — ей оказались не под силу бесконечные приемы и поездки, часто ее заменяли дочери. Конечно, на церемонии торжественного вручения одного грамма радия, состоявшейся 20 мая в Вашингтоне, мадам Кюри присутствовала лично. Она поблагодарила господина президента и всех женщин, участвовавших в сборе средств, назвав их своими «американскими сестрами».
Вот воспоминания Евы об этих невероятных днях: «Все города, все школы, все университеты рады приветствовать и принимать у себя мадам Кюри. Медали, награды, звания почетного доктора посыпались дождем…
— Вы, конечно, взяли с собой мантию? — спрашивает миссис Мелони. — Она будет совершенно необходима во время этих торжеств.
Невинная усмешка Марии повергает всех в изумление. Нет, она не взяла с собой мантию хотя бы по той простой причине, что никогда ее не имела. Правда, профессора Сорбонны обязаны иметь мантию, но она, единственная среди них женщина, предоставляет это удовольствие мужчинам… И тут же зовут портного, который спешно шьет торжественную тогу из блестящего черного шелка».
Первые полосы газет пестрели заголовками «Дань уважения гению…», «Избранное общество в Белом доме чествует прославленную женщину», «Изобретатель радия получает от своих американских друзей бесценное сокровище». Правда, журналисты не подозревают, что Мария Кюри приняла этот дар для своей лаборатории, считая, что радий принадлежит не ей лично, а науке. Более того, она убеждена, что и после ее смерти это вещество не должно оказаться в руках частных лиц.
Мария получает также от разных организаций еще 81 тысячу долларов, а директор завода в Филадельфии дарит ей пятьдесят миллиграммов мезотория[5]. Крупное издательство «Макмиллан Кампани» заплатило ей гонорар в размере 50 тысяч долларов за биографию Пьера Кюри. Правда, условия контракта гласили, что книга будет опубликована только на английском языке и распространяться только на территории США и Канады.
Марию Склодовскую-Кюри повсюду встречают восторженно, вручают награды, присваивают почетные звания. Члены Американского философского общества наградили ее медалью Джона Скотта. Она становится почетной гражданкой Нью-Йорка. На приеме в знаменитом отеле «Уолдорф-Астория» ее чествуют представители 573 американских научных обществ.
20 мая президент США Гардинг вручает ей шкатулку с символическим граммом радия. Настоящий радий находится в это время на заводе — он будет вручен ученой перед самым отъездом из США. (Поэтому загадка фотографии в газетах, о которой мы упомянули раньше, так и не нашла своей отгадки.)
Передаче металла предшествовало весьма характерное событие: накануне торжества Марии показали официальную дарственную. Ее содержание не удовлетворило ученую.
Обратимся опять к рассказу Евы: «Мария внимательно прочла ее и сказала:
— Надо изменить документ. Радий, который пожертвовали мне Соединенные Штаты, должен навсегда остаться собственностью науки. Пока я жива, он будет, разумеется, использоваться исключительно для научных исследований. Но при такой редакции документа после моей смерти радий перешел бы в частные руки — к моим дочерям. Я считаю это недопустимым. Радий должен быть передан моей лаборатории. Нельзя ли пригласить адвоката?
— Ну… Да, — ответила удивленная миссис Мелони. — Если вы так решили, мы займемся этим на будущей неделе.
— Нет. Не на будущей неделе. И даже не завтра, но немедленно — сейчас. Эта дарственная приобретает законную силу, как только будет принята мною, — а я могу через несколько часов умереть.
Юрист, которого с трудом удалось разыскать в столь позднее время, составил вместе с Марией требуемый документ, который был тут же подписан».
Пребывание в Соединенных Штатах плохо сказывалось на и без того слабом здоровье Марии. В Вашингтоне она должна была торжественно открыть новую лабораторию низких температур, но у нее не хватает сил пройти в машинное отделение. И тогда в истинно американском темпе были протянуты новые электрические провода — Мария включила аппараты, не выходя из своей комнаты.
Вскоре силы почти совершенно оставили ее. Приходится отказаться от участия в ряде запланированных торжеств. Стараясь беречь здоровье матери, как уже упоминалось, дочери взяли на себя роль ее двойников. К примеру, дипломы почетного доктора вручались Ирен, облаченной в материнскую тогу. Сестры также ходили вместо Марии на разные приемы. Пришлось отказаться и от большого путешествия по Соединенным Штатам. Мария посетила только некоторые уголки, к примеру осилила поездку к Большому каньону реки Колорадо.
После непродолжительного перерыва торжества возобновляются, и Марии становится хуже. Особенно беспокоит врачей чрезвычайно низкое давление. 28 июня Мария наконец прощается с гостеприимными Соединенными Штатами Америки. Такое гостеприимство для нее оказалось чрезмерным, и она возвращается во Францию со смешанными чувствами.
С одной стороны, она радуется тому, что получила радий, ей доставило удовольствие знакомство с американскими лабораториями, высшими учебными заведениями и предприятиями. С другой стороны, она все чаще размышляет о своем и Пьера отношении к совершенным в прошлом открытиям. Процитируем автобиографию мадам Кюри, которую она напишет после возвращения из США:
«Многие мои друзья вполне справедливо утверждают, что, если бы мы, Пьер Кюри и я, официально оформили свои права, у нас было бы достаточно средств для организации Института радия и мы избежали бы многих трудностей, преодоление которых было таким серьезным испытанием для нас обоих, да и сегодня все еще остается тяжелым испытанием для меня самой.
И все-таки я убеждена, что мы были правы. Человечеству, безусловно, нужны практичные люди, умеющие извлекать максимальные выгоды из своего труда и, забывая о всеобщем благе, стоять на страже собственных интересов. Но ему нужны также и мечтатели, которым столь важны бескорыстные результаты их труда, что они не способны уже заботиться об извлечении материальных выгод.
Эти мечтатели, несомненно, не заслуживают богатства, ибо они к нему не стремились. Но все-таки хорошо во всем ориентированное общество должно позаботиться о том, чтобы у них были условия для работы, чтобы они могли, отбросив все материальные заботы, целиком отдаться научным исследованиям».
Здесь мы
