Борис Тененбаум - Великий Черчилль

В прошлом – по сути дела в недавнем прошлом – нашим отношениям, нужно признаться, мешали взаимные подозрения; а в августе прошлого года Советское правительство решило, что интересы Советского Союза требуют разрыва переговоров с нами и установления близких отношений с Германией. Таким образом, Германия стала Вашим другом почти в тот самый момент, когда она стала нашим врагом…

Я надеюсь, что при любом обсуждении, которое Советское правительство может иметь с сэром С. Криппсом, у вас не будет оставаться никаких неясностей по поводу политики правительства Его Величества или его готовности всесторонне обсудить с Советским правительством любую из огромных проблем, возникших в связи с нынешней попыткой Германии проводить в Европе методическую политику завоевания».

Послание составлено в выражениях весьма осторожных. Не очень понятно: пишет ли Черчилль просто главе великой державы или возможному партнеру? Или даже возможному врагу?

Ответа Черчиллю тогда из Москвы не последовало.

Но и министру иностранных дел Германии Иоахиму фон Риббентропу тоже не повезло: он очень отстаивал перед Гитлером проект Четвертного Союза – Германии, Италии, Японии и России, направленного против Англии.

Визит Молотова в Берлин в ноябре 1940 года в этом смысле оказался неудачным – русский министр бесстрастно выслушивал предложения Риббентропа о «движении CCCР на юг, для раздела бесхозной массы владений Британской Империи».

Он не отказывался от предложений, но настаивал на «признании прав СССР как великой державы в бассейне Черного моря», а конкретно – установления советской сферы влияния в Болгарии и в Турции, на что Гитлер не соглашался.

Особенные трения вызвал вопрос о Румынии – для России через нее лежал путь на Балканы, для Германии нефтяные поля Плоешти были жизненно важным ресурсом.

В результате в Румынию была направлена так называемая германская военная миссия – так называемая, потому что в ее состав входили целые дивизии.

В марте 1941 года Черчилль плеснул керосина в балканский костер: против мнения всех своих военных советников он настоял на посылке английских войск на материк Греции, «на помощь союзнику».

О мотивах этого очень рискованного шага он в своих мемуарах пишет по обрaзцу, который рекомендовал Наполеон при написании конституции, то есть пишет «коротко и неясно».

Но довольно очевидно, что он надеялся вызвать вспышку в советско-германских отношениях и предлагал «русскому медведю» свою помощь.

В Югославии действительно случился переворот, и новое правительство начало переговоры с СССР – шаг в сторону от чисто немецкой ориентации предыдущего режима. Случилось именно то, на что Черчилль и рассчитывал, но дальше дела пошли далеко не так удачно.

Приведем длинный отрывок из его мемуаров:

«Мы должны отметить единственный случай, когда в расчеты кремлевской олигархии вмешалась известная доля чувства.

…Сталин решил сделать жест. Его представители вели переговоры с югославским посланником в Москве Гавриловичем и со специальной миссией, посланной из Белграда после переворота.

Переговоры протекали без особого успеха. В ночь на 6 апреля югославы были внезапно вызваны в Кремль. Их встретил сам Сталин, который предложил им для подписания готовый проект пакта. Дело закончилось очень быстро. Россия соглашалась уважать «независимость, суверенные права и территориальную целостность Югославии», а в случае если бы последняя подверглась нападению, Россия брала на себя обязательство придерживаться доброжелательной позиции, «основанной на дружеских взаимоотношениях».

Это во всяком случае было нечто вроде дружелюбного жеста. Гаврилович один оставался до утра, обсуждая со Сталиным вопрос о военных поставках. В тот момент, когда их беседа подходила к концу, немцы нанесли свой удар по Югославии.

Утром 6 апреля над Белградом появились германские бомбардировщики. Летя волнами с оккупированных аэродромов в Румынии, они в течение трех дней методически сбрасывали бомбы на югославскую столицу. На бреющем полете, не опасаясь сопротивления, они беспощадно разрушали город. Эта операция получила название «Кара».

8 апреля, когда настала наконец тишина, свыше 17 тысяч жителей Белграда лежали мертвыми на улицах города и под развалинами. На фоне этой кошмарной картины города, полного дыма и огня, можно было видеть взбесившихся зверей, вырвавшихся из своих разбитых клеток в зоологическом саду.

Раненый аист проковылял мимо крупнейшей гостиницы города, которая представляла собой море огня. Ошеломленный, ничего не соображавший медведь медленной и неуклюжей походкой пробирался через этот ад к Дунаю.

Это был не единственный медведь, который потерял способность соображать».

Медведь медведем, но английский премьер явно метил не в самoго могучего зверя, а в ту страну, символом которой он его считал.

XVI

Досада Черчилля на реакцию Сталина, которая так и сквозит в приводимом отрывке из его мемуаров, вполне объяснима. Ee можно понять.

Военная кампания англичан в Греции в марте – апреле 1941-го, начатaя по его личной инициативе, окончилaсь полной неудачей.

Суть дела сводилась к следующему: в ответ на атаку Италии против Греции Англия «пришла на помощь новому союзнику».

Помогать союзнику можно по-разному. Греки просили оружия и денег – войск они не просили. Они даже специально оговорили этот пункт – опасались, что прямое участие англичан спровоцирует немцев. Tак, между прочим, и случилось.

Тем не менее в марте 1941 г. Англия двинула в Грецию, на континент, все, что могла собрать в Египте.

Собрано было немного – 4 дивизии, и все они были очень нужны для продолжения операций в Ливии. Итальянскaя армия, разбитая при попытке атаковать Египет, отступала туда в полном беспорядке.

Зачем было прерывать победоносную, но неоконченную кампанию? Зачем было посылать все 4 дивизии? Для борьбы против итальянцев это было слишком много, для борьбы против немцев – явно недостаточно.

Понятно, что английские генералы возражали, и довольно резко.

Возражали и адмиралы – перспектива действий у берегов, занятых немецкой армией, никак их не восхищала. Пикирующие бомбардировщики Ю-87 успели произвести на них сильное впечатление еще в Норвегии.

Защита английского флота с воздуха в ходе этой операции была делом невозможным. Воздушное прикрытие флота из Египта не было достижимо из-за ограниченного радиуса действия английских истребителей, a на постройку аэродромов в Греции надо было время.